Огненная дева. Дженнифер Макмахон

от безумия. От того безумия, которое поразило ее маму.

      Некко понимает, что это несправедливо, – что жизнь подарила ей ребенка именно сейчас, когда она живет в автомобиле и глотает огонь ради сладостей и побрякушек. Но она все изменит. Теперь у нее есть смысл. И мамы больше нет. Нет причин продолжать жить так, словно она в бегах. То, что говорила мама, – это бредовые мысли, навеянные дьявольским зельем. Никакой дурной человек не охотился на них. Никто не наблюдал за ними, прячась в тени. Пора двигаться вперед. Пора уйти с улицы.

      Она придет в приют и обратится за помощью. И мало-помалу они с Гермесом начнут строить настоящую жизнь. Квартира. Колыбелька для младенца. Некко научится вязать. Пользоваться спицами, которые достала сегодня, для изготовления крошечных пинеток и детской шапочки. Клик-клик-клик, скажут спицы, когда она начнет вязать в кресле-качалке, точно так же, как когда-то делала мама.

      – Все будет нормально, – говорит Гермес. – Черт, даже больше, чем нормально. Я могу с этим справиться. Могу даже обратиться к своей семье, если придется. Мой папаша – полный говнюк, но мама нам поможет. Мы это переживем.

      Гермес укачивает ее, и Некко закрывает глаза, ощущая, как ключ, который он носит на шее, прижимается к ее спине. Некко представляет ребенка, спрятанного глубоко внутри нее, крошечного головастика с жабрами, вдыхающего жидкость.

      Некко засыпает и видит во сне, как толкает детскую коляску, переходя через мост. Потом ее кожа леденеет, потому что это не просто мост, а Стальной мост, с которого прыгнула мама, бросившись в илистую реку в пятидесяти футах внизу.

      Но Некко каким-то образом просверлила дыру во времени, и мама снова здесь, снова живая, стоящая на краю, глядящая в воду. Ее рот запятнан красным, обожженные волосы торчат пучками. С нее капает, как будто она только что выбралась из воды. На шее у нее висит ключ Гермеса.

      – Мама?

      Мама отворачивается от воды и смотрит на Некко.

      – Я ждала тебя, – с улыбкой говорит она и показывает зубы цвета крови. – Дай посмотреть на моего внука.

      Некко нагибается, чтобы распахнуть полог коляски, но не может этого сделать. Она боится того, что может там обнаружить.

      – Иногда, – говорит мама, цепляясь за ключ, висящий у нее на шее, – иногда правда – это не то, чему ты хочешь посмотреть в лицо. Иногда лучше не знать.

      Тео

      Тео быстро идет по тротуару; в левой руке она держит сигарету, а пальцы правой руки нервно перебирают аккуратно связанные нити алой пряжи и беспокойно дергают ее. Понравится ли Ханне? Не сочтет ли она вязаный шарф очередной глупостью? Внезапно это кажется мягкотелым, слишком сентиментальным.

      Мимо с рокотом проезжает трейлер с надписью «ПОМОЖЕМ С БОЛЬШИМ ПЕРЕЕЗДОМ»; из выхлопных труб вырываются дизельные пары. Кто-то приезжает. Или уезжает, если ему повезло, из этого вонючего города.

      Тео находится на Ферст-стрит, мощенной старым булыжником и полной магазинчиков и кафе, обслуживающих посетителей из колледжа. Эта часть города претендует