Второе рождение. Антон Николаевич Геля

ямы чёткие, как раз под бревном, – ответила за себя Маленькая, мыля промежность.

      – Я бы покопала его… – задумчиво проговорила Юля, смывая с себя остатки мыла.

      – Что такое пращур? – заинтересовался Виктор. Он слышал это слово только применительно к древним родственникам.

      – Кто такой. Это похороненный под порогом дома предок. Такая традиция существовала в этих местах до конца семнадцатого века. Потом Пётр Великий этому конец положил, в начале восемнадцатого, – разъяснила Юля. – Если контуры могильной ямы чёткие, то и костяк мог сохраниться целиком, и все элементы одежды.

      – А зачем хоронили под порогом? Это же… как-то странно… – удивился Виктор, вытираясь.

      – Древние похоронные обряды с современной точки зрения вообще дикими кажутся. Домики мёртвых, «с саней», пращуры… Некоторых людей хоронили под порогом, чтобы они защищали вход в дом от нечисти, «через чур – через щюр», то есть через охраняющего предка. Отсюда традиция не здороваться через порог: нечисть может ухватиться за руку и войти в дом, а так её пращур не пустит. А вот если старик слишком долго жил, не мог работать, становился лишним ртом, то его зимой сажали в сани, сын или внук правил в лес, не оглядываясь, на каком-то отрезке этот старик сваливался с санок, или его сваливали, чтобы тот оставался в лесу и замерзал. А в дохристианской Руси ставили в лесу избушки на сваях, куда клали трупы умерших. Там эти трупы часто мумифицировались, отсюда и понятие про бабу ягу, костяную ногу в домике на курьих ножках… – просвещала Юля. За это время все уже оделись, собрались, вытаскивали мокрый лапник наружу. У бани стояла следующая группа на помывку в составе Жени, Игоря, Серёги, Наташи, Ирины и Анатолия.

      – Начало праздничного ужина через сорок минут! – огласила Катя. У столов и в хоз.палатке с десяток женщин готовили вкуснятину.

* * *

      – Принимайте гостей!.. – наигранно прозвучал от костра фальшивый громкий женский голос.

      Юля, обе Лены и Пётр одновременно недовольно выдохнули, припечатали непечатным словом «Госссссподи!..», «вот же напасть!..», «лучше бы уголовники вернулись!..», «Обосрался праздник…».

      – Это кто? – спросил Алексей, рассматривая группу людей с рюкзаками у костра. Двое мужчин, две женщины, трое детей. С ними приветливо разговаривали только Евгений Борисович и Александр Викторович. Остальные отошли от костра.

      – Петровы и Калинины из Москвы. Калинины нормальные, а Петрова баба – иллюстрация поговорок «бабы дуры не потому, что бабы, а потому что дуры» и «бабы-стервы», – пониженным голосом сообщила Лена Большая. – Её дятлы воспитывали, задолбает всех… Теперь начнётся, «Петров, птица моя!..».

      – А кто она такая?

      – В институте археологии отделом заведует. Попробуй не угоди ей, больше открытый лист не выдаст. И чё она к нам припёрлась? До нас же за сто рублей на такси не доедешь, полно экспедиций ближе! Ох, беда не приходит одна. Осталось только ночью с волками познакомиться для полного счастья, – продолжала сокрушаться Большая.

      – А Калинины кто?

      – Это