Мертвая вода. Павел Токаренко

девочки лет десяти.

      – Командир, что будем делать с теми, кто уже в вагонах? – спросил Вайс.

      В захваченных вагонах было тихо, напуганные стрельбой беженцы прислушивались.

      – Мне нужен мегафон, – приказал фон Медем.

      Один из подчиненных Озолса принес мегафон.

      – Эй, там, в вагонах! Даю пять минут, чтобы очистить поезд. Через пять минут откроем огонь на поражение! Время пошло!

      – Лихо, – одобрительно кивнул Озолс.

      Фон Медем сунул ему мегафон, и Озолс повторил по-русски то, что фон Медем сказал по-немецки.

      – Вайс, расставить перед вагонами солдат, пулеметы туда. Приготовиться открыть огонь по моей команде, – приказал фон Медем.

      – Есть! – не стал спорить Вайс.

      Солдаты выстроились цепью перед вагонами, взяв окна на прицел. Но стрелять не пришлось – увидев, что военные настроены серьезно, беженцы, опасливо озираясь, стали по одному покидать вагон.

      – Фашисты! – проходя мимо фон Медема, презрительно бросил один из них. Озолс скривился и плюнул себе под ноги.

      – Вот ублюдки, а! Все как один здоровые мужики, ни баб, ни детей. Всех обогнали. Выживает сильнейший, однако.

      – Озолс, вы говорите по-русски. Возьмите отделение, возьмите себе в помощь спасателей и организуйте посадку в вагоны. Сначала семьи с детьми и женщин. Любые попытки сопротивления жестко подавлять!

      – Вот это дело, командир! – Озолс кинулся выполнять приказ.

      – Все эти жертвы припишут нам, – покачал головой Вайс.

      Фон Медем махнул рукой: он выполнял свой долг. Порядок есть порядок и так будет, пока он жив.

      Из окон вокзала на них смотрели десятки ненавидящих глаз.

      Под руководством Озолса посадка беженцев прошла спокойно. Всем хватило места, вагоны были обеспечены всем необходимым, водой и продовольствием. Выбитые стекла заделали фанерой. Ровно в час дня последний состав с беженцами покинул станцию. Фон Медем проводил его взглядом и облегченно вздохнул.

      – Командир, обед готов, – доложил зам по тылу и повел офицеров к столам, накрытым у входа в уцелевшее здание.

      Война, как известно, войной, а обед по распорядку. Зам по тылу даже скатерти раздобыл.

      – Там внутри все загажено, я решил, что лучше на воздухе поедим, – объяснил он.

      Фон Медем согласился: на воздухе так на воздухе.

      Спокойно пообедать не получилось. Фон Медем съел второе и стал пить кофе, как вдруг начался обстрел. Первая мина рванула у разрушенного вокзала, попав прямо в лежащий на перроне советский герб. Когда рушился вокзал, герб, украшавший фронтон, упал вниз и каким-то чудом остался цел. Гипсовые осколки пролетели над головами обедающих и врезались в стену вокзала.

      – Все в укрытие! – скомандовал фон Медем.

      Сержант вытаращился на сидящего на стуле командира. Тот спокойно глотнул кофе и посмотрел на Озолса сверху вниз. Наученные войной, при первом же хлопке солдаты попадали со стульев на землю. Они смотрели на безмятежно пьющего кофе командира и не верили своим глазам.

      – Кофе