Мертвая вода. Павел Токаренко

фамилия фон Медем!»

      Феликс долго не отвечал, потом написал:

      «Родственник?»

      «Сын!»

      «Постарайся узнать как можно больше. Вдруг он что-то знает? Держи меня в курсе. До связи», – ответил Феликс и отключился.

      Через три дня они забрали котенка из клиники. Тот был еще слаб, но уже охотно подставлял лобастую голову под ласковые руки и урчал, как трактор. Он даже пытался ходить, переваливаясь с боку на бок и подволакивая лапки, забранные в специальные шины.

      – Какое чудо! – не сдержала восторга Хелен, пальцем почесывая котенка за ушком.

      Котенок преданно смотрел на своих новых друзей уцелевшим глазом, трогательно подергивая хвостиком, похожим на морковку.

      – И правда хорош, – согласился Кирилл. – Как мы его назовем?

      – Питер… Нет, Шмуэль…

      – Сильвер, – предложил Кирилл. – Раз одноглазый…

      – Сильвер был одноногий, – тряхнула челкой Хелен. – Но мне нравится – пусть будет Сильвер!

      Препирались недолго, и Сильвера забрал к себе Кирилл. Родители Кирилла держали кота, на него было специальное разрешение, без которого нельзя было заводить домашних животных. Они с Хелен купили котенку шикарный вольер и когтеточку – на будущее, когда поправится. А потом Кирилл пригласил ее отпраздновать событие.

      Хелен заскочила домой, сменила полувоенные штаны и футболку на платье, и они отправились в ресторан. В Центральном парке, чуть в стороне от прогулочных аллей за ботаническим садом, среди кипарисов располагался небольшой ресторанчик в итальянском стиле. Полногрудая официантка принесла бутылку красного вина, изящные хрустальные бокалы. Кирилл открыл бутылку, разлил вино по бокалам.

      – За любовь к животным! – Он поднял свой бокал.

      – За животных, которые лучше людей!

      Хелен отхлебнула и поверх бокала посмотрела Кириллу в глаза. Себе-то уж можно признаться – темно-карие глаза Кирилла ей нравились, и чем дальше, тем больше. У него был очень теплый взгляд. Когда они встречались глазами, у нее кружилась голова, а мысли о вербовке куда-то улетучивались.

      – Бывают люди хуже животных.

      Кирилл поставил бокал на стол, отвернулся, уставившись невидящим взглядом в заросли шиповника. Лежащая на столе рука сжалась в кулак. Хелен посмотрела в резко изменившееся лицо спутника и осторожно взяла его за руку.

      – У тебя на руке шрам… Не расскажешь, откуда?

      Кирилл высвободил руку, спокойно произнес:

      – Ты лучше о себе расскажи. Мы столько всего обсудили, а я до сих пор ничего о тебе не знаю.

      – Я обычный человек, а может, и не обычный… Или стану необычной. Мир меняется, и мы меняемся вместе с ним, – Хелен улыбнулась.

      – Понятно, вопросы в лоб придется для другого случая поберечь, – Кирилл улыбнулся в ответ. – Да, мир меняется, очень быстро меняется. За ним трудно успеть… А может, не нужно успевать! Я вот иногда сомневаюсь…

      – Я знаю, в чем ты сомневаешься. –