Багряная империя. Пепел кровавой войны. Алекс Маршалл

магией?

      Хватальщик от души посмеялся над Мрачным, и тот в ответ показал неприличный жест. После того как его дважды подняли на смех, он был не в том настроении, чтобы корчить страшные рожи.

      – Ну хорошо, я передам от тебя привет маме и демонам рябины.

      – И я могу пойти, могу помочь, – проговорил брат Рит, напомнив Мрачному, что его жизнь стала теперь несравнимо сложней.

      Толстый монах сидел в стороне от костра, и это были первые его слова с тех пор, как Неми вывела спутника из повозки и передала под опеку Мрачного. Ведьма утверждала, что этот самотец принадлежал его матери, поэтому теперь Мрачный должен отвечать за монаха. Он уже готов был заспорить, но вдруг узнал мальчишку из своего прошлого. Неми тут же удалилась в свой дом на колесах, где давала Пурне урок музыки, а Мрачный при виде знакомого лица ощутил странную смесь радостного возбуждения и полной растерянности. Тогда они не перемолвились с пришлым мальчишкой и парой слов, ученик отца Турисы вовсе не собирался сходить с пути истинного и водить дружбу с деревенским анафемой, и все же встретиться с ним здесь было не просто неожиданно, а неожиданно приятно. Когда стало ясно, что от неловкого, но дружеского приветствия миссионер пришел в такой ужас, словно его бросили на растерзание слюнявому королю демонов, Мрачный поспешил успокоить брата Рита, мол, ты свободный человек, никто тебя не держит, можешь катиться на все четыре стороны.

      Но монах не поблагодарил Мрачного и даже не сбежал от невольных похитителей. Он сидел сгорбившись и плакал, вместо слез роняя из сверкающих аметистовых глаз зернышки драгоценных камней. Только теперь Мрачный понял, что это не просто необычные очки, которые парень надел после ухода из деревни, согласно неведомым обычаям имперцев или цепистским ритуалам, а нечто еще более диковинное… Однако Мрачный кое-что знал о людях, которые смотрят на тебя нехорошо из-за твоих странных глаз, и потому сказал Риту: если не хочешь, можешь не уходить. Это наконец успокоило мальчишку, но после разговора у костра с Хортрэпом все началось по новой, и, похоже, монах нуждался в любом предлоге для отлучки не меньше, чем сам Мрачный.

      А может быть, он действительно хотел помочь маме Мрачного, ведь они проделали вместе долгий путь, мама и монах, и это само по себе удивительно. Как его суровая ко всем и каждому мать нашла в себе терпение нянчиться с этим впечатлительным мальчишкой, недавно ослепшим и потому не способным ходить самостоятельно, не опираясь о чей-нибудь локоть?

      – Нет, оставайтесь все здесь… Я хочу поговорить с ней наедине, – сказал Мрачный, в самом деле желая обойтись без свидетелей в тот момент, когда мама наконец-то удостоит его чем-то большим, чем молчание и сердитый взгляд. – Корни готовы? Хочу ее покормить.

      – Если бешеная волчица откроет рот, чтобы поесть, пусть заодно попросит о милосердии, – заметил Гын Джу с вполне простительным ядом в голосе. – Она пыталась убить нас и отказалась что-либо объяснять, когда мы попросили ее об этом, а ты беспокоишься из-за того, что она голодна.

      – Ладно…