После нас. Андрей Грешнов

вода. В далеких 80-х ее так не хватало нашим мальчишкам, брошенным с автоматами со школьной скамьи защищать в далеком Кандагаре интересы своей страны. Теперь воды много, но нас уже здесь нет.

      Надо было ложиться спать. День выдался утомительным, а утром предстояло проститься с погибшим в бою солдатом. Церемония начиналась в шесть утра, но готовность была объявлена на 05.15. Энди ушел спать в палатку к солдатам. Он им здесь был за отца и мать, за брата и командира. Он тут для них был все, и они его любили. Я спал в модуле, на месте которого в 1983 году стояли ряды глинобитных домиков, в которых жили советские советники одного из управлений ХАД, занимавшиеся борьбой с бандитизмом. Я у них тогда гостил с неделю.

      Удивительный путь

      Ночью спалось не очень хорошо, в голове катались разные невеселые мысли о предстоящем траурном мероприятии. Твердо решил фотоаппарат не брать. Меня звали прощаться с солдатом как бывшего солдата. Оскорбить его память журналистикой я просто не мог. В 04.30 встал и принял душ, в 05.00 разбудил Майкла и сказал, что я готов. Вышел покурить на площадку перед модулем. Неожиданно ко мне сверху по ступенькам спустился младший офицер, а по-русски прапорщик, Дэниэл Ганьон, который радушно нас встречал днем ранее на аэродроме и возил во внедорожнике по территории базы. Он очень дружелюбный франкоговорящий канадец, тоже курит, любитель рыбалки и охоты. Он принес мне на крохотном подносе большой пластиковый стакан черного кофе без сахара. Видимо, Майкл сказал ему, что мне нравится. Это был утренний сюрприз.

      Мы стояли с Дэниэлом в темноте, пили кофе, курили и говорили о Кандагаре. Сам он прошел не одну горячую точку под командованием Энди. Говорит он неторопливо, тщательно подбирая английские слова. Многие тут так говорят. В Кандагаре тогда стоял франкоговорящий канадский контингент, но скоро ему на смену должен был прибыть англоговорящий. Скоро к нам подтянулся и Майкл. Он не торопился, как я, но был готов точно в 05.15. Мы сели в «Лендкрузер» и поехали на аэродром.

      Шеренги солдат и офицеров всех иностранных контингентов выстроились в ровные ряды, образовав живой коридор к рампе военно-транспортного самолета, задрапированной канадским государственным флагом. У нас еще было время, и военный атташе Канады представил меня высшему командованию KAF. Выслушав короткий доклад Майкла, двухзвездный генерал пожал нам руки и пожелал удачи в поисках кяризов. Он пригласил нас занять ближний офицерский ряд на церемонии прощания с солдатом. Было еще темно, только-только начинал брезжить рассвет. Раздались военные команды, и все замерли по стойке «смирно», затем приложили ладони к виску, отдавая последние почести погибшему. Укрытый канадским флагом гроб с телом солдата Майкла, у которого при жизни была труднопроизносимая японская фамилия, медленно несли по живому коридору замерших военных. Чуть сзади шел офицер, который по исторической традиции играл на волынке старинную прощальную шотландскую мелодию Amazing Race («Удивительный путь»).

      Тихие