Космопроходцы. Василий Головачев

За полчаса «броненосец» преодолел больше тысячи километров, однако пейзаж под ним почти не изменился. Поверхность Сферы была засыпана всё теми же горами «мусора», среди которых изредка попадались пирамиды. Лишь где-то высоко-высоко, на пределе видимости, на краю чаши, стали появляться гладкие проплешины в сплошном мусорном ковре, свободные от нагромождений контейнеров, но полёт до них занял бы не один час, Филипп по-прежнему не отзывался на вызовы, и Ломакин повернул обратно. К месту работы экспедиции он вернулся как и рассчитывал – через час.

      Шлюп Филиппа как ни в чём не бывало рыскал чуть поодаль от раскинутого лагеря. Пилот его молчал.

      У палаток с аппаратурой деловитым муравьём возился Леон Батлер. Шустов с Фьореттой погрузили на антиграв-платформу тело «лемура» и что-то с ним делали, надвинув на него прозрачный колпак МРТ.

      – Ёлки-палки! – с возмущением проговорил Иван. – Фил, в чём дело? Почему не отвечаешь?

      – Работаю, – был лаконичный ответ.

      – Мог бы откликнуться, я бы не искал тебя напрасно целый час.

      – Это твои проблемы.

      – Игорь Ильич, – пробормотал Иван, шокированный поведением оператора группы. – Скажите ему… так нельзя.

      – Потом разберёмся, – ответил Шустов.

      – Но ведь по инструкции мы не имеем права…

      – Инструкции пишутся для недоумков, – донёсся хохот Каледина. – Да для таких нежных мальчиков, как ты.

      – Филипп, не так грубо, – недовольно произнёс Шустов.

      – Он того заслуживает.

      – Я тоже не люблю инструкции, – сказала Месси. – В них нет никакой романтики.

      – Они созданы для соблюдения режима безопасности.

      – Вот пусть шестёрки капитана Бугрова их и выполняют.

      – Фьори?! В чём дело? – проговорил Шустов.

      – Да надоели эти сопливые заботы!

      Иван удивился: Фьоретта никогда прежде не позволяла себе разговаривать в таком тоне с кем бы то ни было.

      – Фьори, поможешь? – обратился к ней Батлер.

      – У тебя есть помощник, – отрезала Месси. – Я сама зашиваюсь, дел по горло.

      – Фьори? – опешил бортинженер.

      – Что Фьори? Работай.

      Иван присвистнул, с большим трудом удерживаясь от желания осадить Фьоретту.

      – Леон, я помогу.

      – Не надо, – процедил Батлер. – И в самом деле каждый должен заниматься своим делом. Последи за своими дронами.

      – Я просто хотел…

      – Это твои проблемы.

      Удивлённый реакцией Леона Ломакин отступил. Он не считал себя исключительно уравновешенным человеком и всё время напрягался, чтобы не отвечать грубо, помня наставления Бугрова перед полётом, но чем больше боролся с собой, тем больше хотелось поставить на место и Фьоретту, и Батлера, и Филиппа, чёрт бы его побрал! Интересно, что он затеял у пирамиды?

      Что-то сверкнуло над холмами из «бочек», в районе пирамиды, но не той, какую протаранил «лемурский» катер, а стоящую за ней в трёхстах метрах.

      Сверкнуло ещё раз, и верхушку пирамиды как корова языком