Шоу для меня одной, или Я была последней, кто любил тебя до слёз. Юлия Шилова

Чтобы в этом доме всё было так, как ты хочешь, чтобы в нём чувствовалась женская рука и я вновь ощутил тепло и уют. Я мечтал, чтобы это были не только твои дети, но и наши. Я хотел их усыновить, но ты моего порыва так и не оценила. Вместо этого ты шаришь по моим карманам в надежде найти хоть какие-то документы. Ты кто, следователь?

      – Витя, прости, пожалуйста, я была не права, – слёзно просила подруга. – Я больше никогда так не буду. Обещаю. Никогда. Я действительно дура!

      – Конечно, дура, ты отказалась жить на Рублёвке. Сама!

      – Я была не права. Я очень хочу жить на Рублёвке. Хочу, чтобы мы были вместе, чтобы ты усыновил моих детей…

      Военный остался. На самом деле он никуда и не собирался идти в ночь, ведь метро закрыто. Он просто хотел её проучить. Преподать ей хороший урок, чтобы с этой минуты она верила ему безоговорочно.

      Некоторое время мы с Ольгой не виделись. Я была завалена делами, а она увлечена личным счастьем. Но когда встретились, то рассказанная подругой история меня потрясла.

      – Зачем ты тогда за него так хваталась? – спросила я подругу, когда она мне рассказала, что её любовное счастье рухнуло.

      – Просто сошла с ума, – честно призналась она. – Такое впечатление, что он гипнотизировал меня и подавлял мою волю. И дело совсем не в Рублёвке. Дело в том, что я просто боялась остаться одна. Какой-никакой, а мужик в доме.

      – Вот в этом-то и есть наша женская проблема. Остаться без мужика… Страх вечного одиночества и взгляд даже на самого хренового мужика как на последний шанс. Ты же не дура и хорошо понимала, что с ним что-то не так. Если человек не показывает документы, значит, ему есть что скрывать.

      – Знаешь, тогда я была полной дурой, каких нужно ещё поискать. Я действительно перестала думать про его документы и верила каждому слову. Господи, даже стыдно вспоминать всё это. Ведь он, как и раньше, приезжал по вечерам с пустыми руками, ел и даже ни разу не проявил желания увидеть детей. Только всё так же целовал фотографии на тумбочке. Ни одного чупа-чупса не купил, ни одной шоколадки. Всё бла-бла-бла… Он любил повторять, что когда мы поженимся, он будет отдавать мне всю зарплату до копеечки, но ни его мундира, ни машину с воином я так и не увидела. Это я сейчас понимаю, как же хорошо устроился мужик. Придёт к ночи, пожрёт за мой счёт, ляжет в койку и давай телик смотреть. Утром сядет в туалете с газетой, на полчаса в лучшем случае. Туалет маленький, вонища на всю квартиру, и сидит, справляет нужду. А из туалета выйдет, и ему уже нужно подать горячий завтрак. А в еде он привередливый, фыркает. То яичница подгорела, то омлет не пышный.

      – Надо было тебе ему эту раскалённую сковородку на голову перевернуть.

      – Надо было. Я тогда словно в тумане была. Под каким-то гипнозом. Какой мне с него прок был? Что толку от того, что мужик в доме?! Одни подозрения и сомнения. Даже в постели он был далеко не ас.

      – Омлет с яичницей не отрабатывал?

      – Ни черта не отрабатывал. А колбасу знаешь как ел?! Палками. Я покупать не успевала. Если полезет в холодильник,