Я люблю тебя больше жизни. Настя Любимка

дочери и сыновья Ходкара, синеглазых и темноволосых людей, бойтесь их пуще лютой смерти и не отдавайте в их власть свое сердце, ибо они зло, что погубит вас, – хорошо поставленным голосом процитировала наша новая собеседница. – Мой мир отличается от этого, – печально добавила она, – равноправие, понимание и любовь – вот что ставит превыше всего наш король. Это девиз королевского рода.

      Девушка задрожала и всхлипнула.

      – Однажды, будучи маленькой, я оказалась в королевской библиотеке на экскурсии со своим классом. Там мне попался в руки старый фолиант, где я вычитала эти строки. Именно с того момента я и стала грезить о синеглазом брюнете, ведь для нас подобный типаж большая редкость.

      – И нашла, – выдохнула Мила и зло выплюнула: – Как и я.

      – И я, – чувствуя себя попугаем, повторила эхом.

      – А в подвалах, где нас держали, насчитала семь клеток, – припечатала девушка, а я изумилась ее наблюдательности, – и поняла, что нас должно быть семь. Семь даров для нового мира.

      – Не обязательно, – покачала головой Мила, – это…

      – Она права, – перебила ее. – Когда я очутилась здесь, мужчины в белых плащах заявили, что мы последние, седьмые. А что еще ты читала? – Я уцепилась за эту возможность, чтобы узнать какие-нибудь подробности о месте, куда попала.

      – Страдание и боль – удел тех, кто… – начала она, но стражник грубо дернул ее за руку, оттаскивая от нас.

      – Ты следующая, – бросил он и потащил за собой на выход.

      – Предал самое ценное, что у него есть! – крикнула нам девушка и перестала сопротивляться, позволяя себя вывести.

      – Предал самое ценное? – Мила обескураженно поцокала языком. – Нашу жизнь?

      Прикрыла глаза, пытаясь унять бешено бьющееся сердце. Всего мгновение назад я была спокойна, а сейчас все мое тело сотрясалось от едва сдерживаемых рыданий. Когда уводили первого парня, все казалось далеким, но… время неумолимо приближает момент моей продажи.

      – Я уже предала, – приобнимая меня, прошептала Мила, – ведь я хотела умереть, пусть и передумала через сутки.

      Собственные страдания отошли на второй план – рядом был человек, нуждающийся в утешениях. И от осознания этого становилось легче.

      – Нет, не предала, – ответила ей, ласково пройдясь рукой по мягким белокурым локонам, – ты жива и еще в силах бороться за свою жизнь.

      Я участливо гладила ее по волосам и плечу, по спине и вновь возвращалась к голове. Мимоходом отмечая, что и сама была бы не прочь оказаться на месте Милы. Чтобы и меня кто-нибудь так же утешал и шептал подбадривающие слова, как я сейчас. Но…

      Во мне всегда было много нерастраченной любви и сострадания. Во всяком случае так всегда говорила декан моего факультета. Впрочем, вряд ли я пошла бы учиться на педагога начальных классов, если бы не любила детей и не желала быть той самой путеводной нитью во взрослую жизнь для маленьких, не окрепших ни духом, ни умом личностей.

      Однако все изменилось, когда в конце третьего курса я встретила Пашу. Как он ухаживал за мной! Сколько счастливых