Квадратное время. Павел Дмитриев

узнать?

      До меня наконец дошло, что единственный разумный выход – бежать. Что, собственно, я и сделал, мгновенно сорвавшись с места со всей силой молодых мышц, прекрасно натренированных в двадцать первом веке бегом и лыжами…

      Преодолев в десяток прыжков чуть не полквартала, уже начал надеяться на успех, когда какой-то балбес в военной шинели бросился буквально мне под ноги.

      Подняться уже не дали, а сильный удар по затылку вообще отбросил в короткое беспамятство.

      Отлежаться, впрочем, не вышло. Меня живо оторвали пинками от истоптанного в грязь снега, сунули сразу с двух сторон в ребра револьверы. На сей раз до меня добрались не вежливые служители закона, а какие-то полукриминальные испитые типы в пальто да помятых суконных кепках. Всего и отличий, что один – рябой, без переднего зуба, а второй – в очках с монументальной роговой оправой.

      По телу зашарили чужие руки.

      – Милиция! – неуверенно вскрикнул я.

      Все лучше, чем бандиты.

      – Извозчик! – вторил рябой куда-то в сторону. И, повернувшись, выдохнул мне прямо в лицо запах соленой рыбы неизвестной, но мерзкой породы. – Заткнись, гражданин!

      – Червей-то у него нема, – остановил его напарник. – Пехом допрет, Шпалерка{12} недалече.

      – Ловко чекисты сработали. Раз – и срезали на бегу! – мелькнули обрывки разговора от проходящей рядом кучки молодежи, не иначе студентов-сверстников.

      – Может, поперву в комиссариат? – попробовал возразить рябой, смачно сплевывая мне под ноги.

      – Ты на шмутки позыркай! – осадил очкастый интеллигент, очевидно главный в команде. – Явная же контра, нешто мы будем два раза ноги обивать, чай, обувка не казенная!

      Рябой отошел на шаг, окинул меня задумчивым взглядом и немедленно согласился:

      – По-любому – шпиен! Или контра недобитая! – Еще раз пребольно ткнул стволом мне в живот. – А ну, сунь руки в карманы, сволота! И двигай вперед помалу!

      Ничего не оставалось, как выполнить команду.

      И тут обнаружилось страшное: паспорт и деньги бесследно исчезли!

      Идиот!

      Какое затмение на меня нашло, почему не подумал, не переложил их во внутренний карман куртки? Кому и что тут доказывать без этих бумажек?!

      От неожиданности я споткнулся и полетел опять на мостовую как есть, с руками в карманах…

      Пришел в себя я в каком-то мрачном помещении, за тяжелым, грязным столом, на который из рюкзачка уже вывалили все мои скромные пожитки. По голове прямо за шиворот стекала ледяная вода.

      С трудом удалось сфокусировать взгляд на сидящем напротив меня человеке: фуражка почти как у полицейских две тысячи четырнадцатого года, только сильно поменьше, поаккуратнее да цвет верха темнее и синее. Более ничего похожего: куртко-рубаха болотного армейского цвета, погон нет, вместо них красные засаленные петлицы, из которых торчат треугольные глазки малиновой эмали… Знать бы еще, что они означают…

      – Оклемался,

12

Следственная тюрьма Ленинградского управления ОГПУ – НКВД – МГБ – КГБ находилась на Шпалерной улице, 25. Сегодня СИЗО-3.