Система современного римского права. Том IV. Фридрих Карл фон Савиньи

же, что мы на самом деле находим в римском праве об этом мнимом ограничении, можно свести к следующим высказываниям.

      А. В случае actio ad exhibendum выше уже было высказано положение, что случайная гибель вещи после литисконтестации иногда обязывает ответчика к возмещению, что следует понимать так, что строгая обязанность наступает при таких же условиях, как и в случае виндикационного иска. К этому высказыванию Павел добавляет следующие слова[296]:

      «Tanto magis, si apparebit, eo casu mortuum esse, qui non incidisset, si tum exhibitus fuisset».

      В этих словах выражается не что иное, как особое подтверждение высказывания о названном здесь случае, но в них не заключается заявление о том, что силу должно иметь обратное, если гибель произойдет по-иному. В этих словах отнюдь не заключается ограничение строгой обязанности.

      В. В случае actio depositi Сабин и Кассий отрицали любую обязанность депозитария возместить случайную гибель; это мнение упоминается Гаем только с исторической точки зрения, без согласия с ним, а последующими юристами, равно как и в последующей компиляции, отвергается (§ 273). Это отвергнутое древнее мнение получает в конце фрагмента следующее дополнение[297]:

      «utique, cum interitura esset ea res, etsi restituta esset actori».

      Эти слова можно истолковать двояко. Они могут означать: «отрицание не вызывает сомнений особенно в этом случае (хотя оно и помимо этого истинно и верно)». Но их можно понять также и так: «отрицание не вызывает сомнений исключительно в этом случае (тогда как в других случаях можно было бы допустить исключения)». В любом случае эти слова не имеют никакого значения для действующего права, признанного в компиляции, поскольку относятся просто к отвергнутому древнему мнению: согласно одному толкованию – как подтверждение этого мнения, согласно другому – как его ограничение.

      С. Наконец, остался еще часто упоминаемый, сильно запутанный фрагмент Ульпиана об actio quod metus causa[298]. В нем говорится, что при случайной гибели во время правового спора ответчик обязан возмещать:

      «si tamen peritura res non fuit, si metum non adhibuisset, tenebitur reus»[299].

      Правда, в этих словах, согласно весьма естественному argumentum a contrario, выражается, кажется, отрицание любой строгой обязанности ответчика в противном случае (если бы вещь погибла в любом случае, например при естественной смерти раба от старости), и это действительно является единственной видимой опорой опровергаемого здесь мнения. Но по следующим причинам мне кажется недопустимым только что приведенное высказывание из этого фрагмента брать за основу общего правила и создавать из него подобное ограничение строгой обязанности ответчика для всех исков в целом. В самых решающих и самых определенных фрагментах об этой строгой обязанности (в случае как самых важных обязательственных договоров, так и виндикационных исков и исков о праве наследования) она высказывается безоговорочно, без подобного ограничения, т. е. эти фрагменты противоречат приведенному выше. Ограничение из приведенного фрагмента сначала следовало

296

L. 12, § 4 ad exhib. (10. 4).

297

L. 12, § 4 depos. (16. 3).

298

L. 14, § 1 quod metus (4. 2) (ср. выше, § 273).

299

Полностью относящаяся сюда часть фрагмента звучит так: после того как сначала было сказано, что ответчик должен просто предоставить обеспечение за раба, сбежавшего не по его вине, Ульпиан продолжает: «Sed et si non culpa ejus cum quo agetur obierit, si tamen peritura res non fuit, si metum non adhibuisset tenebitur reus». Выделенные курсивом слова взяты у Халоандера и имеют следующий смысл. До этого речь шла о сбежавшем рабе («Ergo si in fuga sit servus sine dolo malo et culpa ejus sum quo agetur, cavendum esse» rel.). Зато противоположным является случай с умершим рабом («Sed et si… obierit»). Вариант прочтения во Флорентийской рукописи и в Вульгате («Sed et si non culpa ab eo cum quo agetur aberit») не дает вообще никакого приемлемого смысла.