Сказание о Старом Урале. Павел Северный

ладно изукрашена. Мне глянется!

      Григорий и взглядом не удостоил ладью. Он озабоченно смотрел на реку из-под руки:

      – Непогода! Может, на завтра отложим пробу? Не ровен час, опрокинется. Освятим пока, да и домой!

      Катерина сказала Иванку:

      – Святить потом будем. Начинай пробу, мастер.

      – Как велишь, хозяюшка.

      – Погоди, Иван, – остановил его Семен Строганов, – неужто один хочешь плыть? Из Строгановых кого-нибудь возьми. Может, ты, Гриша?

      Григорий замахал руками:

      – Что ты, братец! Еще не освятили ладью, а ты – плыть? На волне меня тошнота одолевает.

      – Сама сяду! Моя ладья – вот и погляжу, на что годится! – решительно произнесла Катерина.

      – Господь с тобой, Катеринушка! – забеспокоился супруг. – Не дай бог, утонешь!

      – Не тревожься, Гришенька! Сказывают, мужик один в ведре утонул, а баба из реки выплыла! Ну, с богом! – Катерина помахала мужу рукой и с помощью Иванка села в ладью. Оглядывая причал, увидела рядом с деверем строгановского Досифея. Она поманила его.

      – Чего нахмурился, монаше? Садись со мной, ежели не робеешь!

      – Это я-то робею? Пошто такое молвила?

      – Садись, садись, я без обиды сказала.

      Досифей занял место в ладье, волчица – за ним. Последним вскочил Иванко. Григорий опять закричал:

      – Катеринушка! Сделай милость, сойди на землю. Сердце обмирает на тебя глядя!

      – А ты, Гришенька, зажмурься!

      – Пусть без тебя опробуют, а тогда уже и ты прокатишься.

      Катерина только засмеялась и махнула рукой плотникам, державшим ладью. Судно отошло от причала, Иванко распустил парус. Ветер наполнил его, и ладья рванулась вперед. Мастер правил на стрежень реки. Ладья легко резала встречную волну, оставляя заметную водяную тропу за кормой. Катерина прижалась к борту и видела удалявшийся Кергедан. Ветер, свистя, бил ей в лицо. Ладья зарывалась в воду на быстром бегу, и тогда у бортов вспыхивали от брызг радужные искры. Иванко сам изумился, как далеко позади остался город, и повернул руль. Ладья накренилась и, взяв круто на борт, пошла обратно. Катерина от неожиданности вскрикнула и сразу засмеялась. Осмелев, она встала во весь рост, держась за кромки фальшборта. Из просветов в облаках как раз снова брызнул солнечный луч, и по золоченой дорожке стрежня ладья опять пробежала мимо городка. С причалов донесло восторженные крики. Ладья пробежала вверх по Каме, миновала устье Студеницы, пригорок, дальние варницы – и везде на берегу был народ. Кто кричал, кто кидал в воздух шапку, кто махал.

      У Иванка – сжатый рот, сощуренные глаза, капельки пота на лбу. Досифей не спускает с него довольных глаз, придерживает напуганную разворотами волчицу. Катерине стало холодно на ветру.

      – Вороти домой, Иван!

      – Присядь, хозяюшка. Опять сейчас с наклоном побежим.

      – Не потеряешь! Удержусь!

      Ладья, послушная рулю, еще круче легла на борт, задела крылом паруса воду. Иванко выровнял ход после маневра и взял направление