Сказание о Старом Урале. Павел Северный

драгоценную отцовскую саблю в руках русского парня, кинулась на него и вцепилась в волосы.

      – Шайтан урус!

      – Дура! – Досифей грубо оторвал ее от Иванка, подозвал двух ватажников.

      – Головой за нее ответите! Глаз не спускать, чуть что – в оковы и на привязь. Сбежит – обоих заживо в землю закопаю! Василий! – повернулся он к вожаку вогулов. – Как ребята твои управились? Много ли твоих полегло?

      – Вот ищу, – ответил Василий. – Троих у нас недостает. Двоих уже нашли. Стынут.

      – Третьего не ищи: за беглым татарином Воробышек ускакал. Алеша-пскович с Федором Рыжим где?

      – Здесь мы. Пленников увязываем.

      – Повинились, значит? Ведите их сюда. Погляжу, какие из себя.

      Великан Алеша и рыжебородый Федор подвели к Досифею шестерых татар. Досифей сорвал с одного треух. У татарина не хватало уха.

      – Вишь, вдругорядь свиделись. Самый он. Я ему ухо отрубил, когда зимусь мурзу кончили, отца Игвы. Ничего не скажешь, Игва, ладных ты себе вояк подобрала. Не дознайся мы, выпустили бы осенью кишки воеводе чердынскому… Отдаю татарских пленных вогулам. Игвиных девок за косы, как морковки, в пучок свяжите, так вернее дотопают. Добро награбленное разбирайте, кому что поглянется. Все ваше, только сабельки мне по счету сдайте. Игву сторожите, расспросами зря не тревожьте, пусть выревется да злобу хоть о землю из башки выколотит.

      Жук, хромая, подошел к Досифею.

      – По ляжке, что ли, рубанули? Невелика беда. Вели Лисьему Носу кровь унять, он мастак на это…

      Из лесу показалось маленькое шествие. Вогул Воробышек вел в поводу коня. Мертвый татарин был перекинут через конскую спину. Возле пешего и коня бежала волчица Находка.

      – Молодец, Воробышек, что не упустил бегляка!

      – Это, бачка, волчица твоя коню под ноги кинулась, уйти тому не дала! Ей и похвала твоя. А то бы ушел!

      Досифей и Иванко подошли к убитым вогулам. Иванко видел, как Досифей встал на колени, засунул мертвому руку за пазуху и вынул маленький медный крестик, приделанный на плетеном шнурке.

      – Жаль! Понимаешь, Иванко, он из крестников моих. Лет пятнадцать назад в Колве их окрестили. Этот добрый плотовщик был… С собой тела возьмем да в устье Колвы захороним. Они тамошние. Коней теперь считайте.

      – С шатрами что делать?

      – Попалим. Только ковры да подушки прихватим. Куда Василий-вогул ушел?

      – Возле коней барана свежует. Самого жирного прирезал. Народ за ночь оголодал.

      – А еще бараны есть?

      – Семь штук.

      – Поживее, мужики, добро делите, заморим червячка – да и в обратный путь.

      Досифеева волчица подбежала к озеру, опустила к воде лобастую голову и принялась жадно лакать. Рядом, у самой воды торчала, уткнувшись в мягкий грунт, каленая вогульская стрела. Маленькая птичка, овсяночка или камышевка, вспорхнула на оперенный конец и, не обращая внимания на волчицу у водопоя, стала охорашиваться, чистить перышки и пробовать голосок.

      5

      Возвращение