Тропа барса. Петр Катериничев

тихо:

      – Еще как произошло.

      Глава 5

      – Отошла я от девчонок, показ закончился, еще в буфете кофе чашку выпила, поболтала. А уже вечер, домой пора… Тут подходит парниша, вежливый такой, прикинутый по фирме, дорого, но видно сразу: слуга. Вообще-то красивый парниша, только… Красивый как зверь, как животное… И еще – от него словно опасность какая-то непонятная исходит, словно… Ну ты понимаешь…

      – Ага. Навидалась.

      – Вот и я навидалась. Но многие девки как раз от таких и тащатся больше всего.

      Ладно. Короче, подходит и вежливо так сообщает: со мною поговорить хотят.

      Знаешь, подиум место такое: кто только не крутится, одни – дела делают, другие – девчонок в подруги зовут; у «новых» классная подруга – такой же атрибут, как галстук или представительская машина, никак иначе нельзя, престиж. Ну я и подумала: какой-нибудь пан ясновельможный решил в «куклы» пригласить. Почти у всех девчонок кто-то такой имеется. И тут тоже искусство: не хочешь – не соглашайся, но откажи так, чтобы человек не обиделся. Проще всего сказать:

      «Занято». Тогда и вопросов не возникает. Не всегда, конечно, но как правило.

      Если не жлоб полный или не лох из породы «задниц»: эти ни фига не понимают, ну да их не так много. Хотя и не так мало.

      – Задниц?

      – Ну да. Есть такая порода. Это чьи-нибудь дети или родственники. Зятья, к примеру. Их на какое место посадили, на том они и сидят. И не рыпаются. Те, которым местечко скверное досталось, – то есть когда-то, когда папашка сажал, очень клевое было местечко, ученым секретарем или просто умником-кандидатом в институте каком-нибудь научно-завернутом. И делать ни фига не нужно, и съезды-выезды, и булка с хорошим куском масла, а то и с икрой сверху. Но времена изменились, и остались эти задницы не при делах и злы на всех, особливо на родителей, которые их не на то место усадили. И делать ничего органически не способны, а жаба ест: их ровесники кем-то стали, а он все сидит ученит да на папашкином «жигуленке» семьдесят второго года выпуска на дачку с грехом пополам ездит…

      – Чего у него там пополам?

      – Не вяжись к словам.

      – Ленка, тебе сколько лет? – удивленно приподняла брови Настя.

      – Восемнадцать скоро, а то не знаешь.

      – Вот я и думаю…

      – Да нет, не сама я такая разумница, я же в агентстве третий год кручусь, а девки разные, чего только не наслушаешься. Та с этим живет, та-с тем…

      Интересно же.

      – Погоди, но научные работники – это оч-чень давно.

      – Ну. Лет десять назад. А то и двенадцать. Но у нас и ветераны есть: одной двадцать восемь, а она дефилирует – упасть не встать!

      – Алька!

      – Чего?

      – ЕСЛИ бы не выкармливала тебя с соски, как щас врезала бы!

      – За что? – искренне удивилась Лена.

      – Ве-те-ра-ны… – сымитировала Настя.

      – А… – Девушка покраснела, прыснула в ладони, подняла лицо. – Ну я же в другом смысле.

      – Двадцать восемь – это, по-твоему, старушка?

      – Нет, просто… Насть, ты чудо как хороша, я всегда хотела быть на тебя похожей.

      – Ладно,