Герой должен быть один. Генри Лайон Олди

Он и его сын от смертной, который родится сегодня!

      – В чем же может быть виновен еще не рожденный ребенок?

      – Во многом! В наших раздорах! Мой Супруг и раньше был не в ладах со Средним – теперь же они просто видеть друг друга не могут! А я не люблю, когда в Семье возникают серьезные ссоры… Ты знаешь, к чему это может привести?

      – Знаю, Гера.

      – Я пыталась примирить их…

      В ответ – саркастический смешок.

      – Я пыталась примирить их – и едва сама не попала в немилость!

      – Неудивительно. Таков жребий миротворцев – особенно женщин.

      – Не смейся, Аид! И не думай, что в случае чего тебе удастся отсидеться здесь!

      – Я так не думаю.

      – И правильно! Потому что это еще не все. Племянничек наш…

      – Который? У нас с тобой их несчитано-немерено.

      – Не притворяйся! Тот, который – что ни ночь! – у тебя обретается! Душеводитель твой!

      – Лукавый, что ли? Гермий?

      – Он, Майино отродье… Пустышка! Ворюга несчастный! Ухитрился разгневать не только Среднего, но и моего Арея. Сам знаешь, Арею только повод дай… я уж говорю ему: «Сынок, не связывайся ты с Пустышкой!» – а он вне себя. Поймаю Лукавого, говорит, и…

      – Пусть сперва поймает.

      – А если все-таки? Лукавый у тебя в любимчиках – вот и скажи ему, чтоб не совал свой длинный нос куда не надо! Арей ведь шутить не любит. Вернее, не умеет.

      – Зато Лукавый умеет. Стащил у меня мой шлем – и поминай как звали.

      – Какой это шлем? Тот самый, что ли? Который тебе Киклопы ковали?!

      – Тот самый.

      – Этого только не хватало! И так в Семье невесть что творится! Ты отмалчиваешься, Младший со Средним друг на друга рычат, Арей в драку лезет, Гермий совсем от рук отбился – и все из-за еще не рожденного ребенка! Тоже мне – Мусорщик-Одиночка, равный богам… А что будет, когда он родится?!

      – А по-моему, Сестра, ты просто ревнуешь. Как обычно. Как сто раз до того. Ревнуешь к смертной женщине, которую Младший в очередной раз предпочел тебе. И – опять же, как обычно – собираешься выместить злость на ней и ее сыне. То ты бедную Ио гоняешь по всему свету, то Эгину мучишь, теперь вот Алкмена… Пора бы успокоиться, Сестра.

      – Я? Я – ревную к смертной?! Пройдет лишь миг – для нас – и тело ее станет прахом, а тень попадет к тебе. Для меня она – уже прах! Как я могу ревновать к праху? Меня беспокоят в первую очередь разногласия в Семье, потом, мне не нравится сама идея Мусорщика-Одиночки… И наконец – мой Супруг собирается сына этой… этой женщины в конце его жизни возвести на Олимп, сделав равным нам! Ты представляешь, Аид?! Я ночь не спала, когда Зевс заявил об этом!

      – Это невозможно, Сестра. Или он изначально равен нам – и тогда намерения Младшего не имеют смысла; или он не равен нам – и не будет равным, что бы ни думал Младший по этому поводу!

      – Значит, Старший, ты с нами?

      – Я? Неужели Средний не рассказал тебе о нашем с ним разговоре?

      – Средний сказал, что ты с нами.

      – Значит, он соврал. Я сказал, что я сам по себе. И пока не вмешиваюсь. Пока.

      – Вот и не вмешивайся! Во всяком случае, царствовать над всеми Персеидами этот Мусорщик-Одиночка не будет – об этом я уже позаботилась!

      Та,