Путевые записки эстет-энтомолога. Виталий Забирко

помрачнел.

      – Когда ты уходишь? – спросил он.

      – Сейчас.

      По лицу Колдуна заходили желваки. Он встал.

      – Темны твои мысли, пришелец Бугой, – глухо сказал он. – С тобой пойдёт Тхэн.

      Он повернулся ко мне спиной и, не проронив больше ни слова, скрылся в хижине.

      «Чёрт! – пронеслось в голове. – Видно не так уж безукоризненна сетка экранирования, как мне обещали!» Холодок страха заструился между лопатками. Но отступать было поздно.

      Тхэн оказался улыбчивым парнем с весёлым взглядом и беззаботным характером. Не мешкая, он привёл трёх тягловых долгоносов, мы навьючили на них экспедиционное снаряжение и, не откладывая, тронулись в путь. Ниобе, вконец растерянный после странного, непонятного ему разговора с Колдуном, что-то невразумительно бормотал на прощание, но мне было не до него. Мне тоже очень не понравился разговор с Колдуном, и я спешил как можно быстрее покинуть селение. Поэтому я сухо попрощался с консулом, напоследок ещё раз предупредив, чтобы он не вздумал вызывать меня по рации, или навещать на птерокаре.

      Провожали нас всем селением с весёлыми шутками и добрыми напутствиями. Вначале я воспринял это благодушно, однако, когда мы прошли уже километра три по берегу озера и достигли истока Нунхэн, а толпа всё не отставала, понял, что «провожание» может затянуться до самого устья реки. Причём на полном серьёзе – из справочника мне был хорошо известен благожелательный нрав аборигенов и их готовность оказывать помощь вплоть до самопожертвования. Тогда я поблагодарил всех и объяснил, что такое количество сопровождающих будет мешать мне охотиться на бабочек. Слово «мешать» для пиренитов как табу. С многочисленными извинениями они, наконец, отстали.

      И моя экспедиция началась. Правда, через полчаса продвижения вдоль узенькой здесь, как ручей, Нунхэн нас догнал птерокар, медленно плывший на небольшой высоте. Консул высунулся из фонаря и помахал мне рукой. Но я состроил зверское лицо и погрозил ему кулаком. Птерокар поспешно затрепыхал крыльями, набрал высоту и ушёл за горизонт. Оставалось надеяться, что этот идиот, страстно жаждущий общения со мной, не испортит охоту.

      Наш путь вдоль реки был не из лучших. Предгорье есть предгорье. Крупный щебень, валуны, а чуть дальше от берега – глыбы потрескавшихся скал и крутые осыпи. Местами они подступали к самой реке, и тогда приходилось брести по колено в холодной воде. К счастью, Нунхэн – река не быстрая и не сбивала с ног, хотя я пару раз искупался с головой, поскользнувшись на невидимых в мутной воде валунах.

      Тхэн дикой козой скакал по камням, радуясь, как мальчишка, для которого такой способ передвижения был самым лучшим развлечением. Долгоносы шли подобно танкам на суставном ходу в марш-броске по пересечённой местности – уверенно, монотонно, на одной скорости. Будь у меня восемь ног и такая же ориентация в пространстве, и я бы не спотыкался на каждом шагу, всмятку разбивая самовосстанавливающиеся бригомейские кроссовки. Пожалуй, при такой ходьбе кроссовкам не хватит ночи, чтобы полностью регенерироваться. Хорошо, что я не поскупился и заказал две пары, хотя за обувь,