Беглый огонь. Петр Катериничев

не ждет, это плохо.

      – Чего вам? – нарисовалась отогретая в эмоциональном накале возмущенных покупателей рептилия над прилавком.

      – Пакет молока.

      – И все?

      – И все.

      – Три семьдесят.

      – Мне «Лианозовского».

      – Его только привезли. Еще цены нет.

      – Если вчера оно стоило шесть десять, то сегодня столько же.

      – Это товаровед решает.

      Спорить я не захотел. Бросил на прилавок четыре рублевые монетки:

      – Давайте что есть.

      – Находите без сдачи. У меня сдачи нет.

      – Округляйте.

      – Как же! Одному округлишь, другому…

      – В свою пользу округляйте.

      – А потом ты жаловаться пойдешь, да? Оно мне надо?.. Деньги разменяй, тогда получишь.

      Я закрыл глаза и глубоко вздохнул два раза. Пульс был как при забеге стометровки. «Вампирша» качала из меня энергию, словно земснаряд – песочек. Пора спасаться бегством. Я развернулся и поспешил прочь от прилавка.

      – Копейки свои забери! Ротшильд нашелся!

      Она что-то добавила, но я дальше не слушал. Выскочил как ошпаренный из магазина. Сказать, что на свежий воздух, – это вряд ли. Солнце постепенно накаляло асфальт.

      Мысль о том, что нет в мире совершенства, не грела, а где-то в глубине груди затаилась острая, как стилет, холодная тоска. Ну да… Сейчас все покупатели, получив продукт, разойдутся по домам, пожалуются домашним на хамство в магазине, на непомерные цены, на задержанную зарплату или пенсию… Погладят по голове внука или внучку, приложат руку к лобику – здоровы ли – и успокоятся: да, нет в мире совершенства; глупости и хамства в этой жизни еще хватает, но не это главное, главное – дети и внуки здоровы, без хлеба не сидим, ну и слава Богу. Бывало хуже. Перемелется, мука будет.

      Мне же рассуждать даже мысленно ни о чем не хотелось. Я повернул налево и довольно бессмысленно зашагал по занавешенной листвой деревьев улочке, пока не набрел на ту самую надпись: «Встреча». Название показалось обещающим, и я нырнул в полумрак заведения. Не получилось с молоком, с коньяком получится. Пусть не отменного качества, но получится.

      Заведение было небольшим, замызганным, но отсутствие дневного света полностью компенсировало этот недостаток. Здесь было пустынно, прохладно и пахло скисшим вином. У стены за бокалом полынного вермута томилась совсем молоденькая девчушка да полусонный бармен уныло пялился на бесконечную перестрелку в третьесортном боевике по видику.

      Я подошел к стойке. Как ни странно, выбор напитков был вполне приличный, как и цены. Бывавшая здесь публика не терзалась категориями чистоты и блеска, но напитки предпочитала не просто крепкие, но престижные. Мне приглянулся джин.

      – Хозяин, мужик с волынкой у тебя «свой»?

      Бармен оторвался от видика, бросил на меня беглый взгляд: видимо, я не вписывался в категорию завсегдатаев, потому как он, снова вперившись в экран, ответил:

      – А