Сюжет для жизни. Татьяна Бершадская

задумываться, пока всё было вроде бы хорошо. Но расплата всегда наступала. А Маня, собрав, что осталось, вытерев сопли и слёзы, в очередной раз верила. Особенно жалостливо звучали его рассказы о несправедливых расправах. Он ведь хотел для всех, как лучше, а эти жулики его же и подставили. Потом, уже в Израиле, куда он так стремился, потому что у него горели подошвы (за ним шли по пятам бандиты и менты), он немного попритих. Он всю их еврейскую семью взвинтил ехать в страну исхода. Будучи наполовину русским, наполовину немцем, он с истинно еврейской смекалкой быстренько обстряпал и устроил все дела с отъездом; и вот – они все здесь. И этот «деловар» – куда ж без него! Он в Маню, как клещ, вцепился. Еще там он умудрился продать её квартиру и вложить все деньги в какой-то концерн, которых расплодилось в 90-х, как блох. Потом концерн благополучно лопнул и, соответственно, никто не собирался возвращать никакие деньги. С Маниным мужем сыграли в его игру, только в масштабе страны, и не такие мелкие сошки, как он. Но муженек не унывал, находя всё новые источники дохода. Он торговал всем – от шампуня до деревообрабатывающих станков. Тянул, где мог, а где не удавалось – там его били. В общем, муторно всё это было и противно Мане вспоминать, но она и с себя не снимала вины. Вера и надежда – девушки, безусловно, хорошие, но только если зрячие. А Манины были инвалидки по всем пунктам – глухие, слепые и немые. Так она с ними и жила, с болезными. Маня переезжала с квартиры на квартиру, а это охвостье таскалось за ней, как Птибурдуков за Варварой, и ныло, ныло… Она просто отупела от этого.

      В тот день, когда она его выгнала, – это был первый, но не последний раз. И, оставшись одна в квартире, она, первым делом, открыла все окна, чтоб им и не воняло здесь. Ей было хорошо, даже имея в виду то, что ничего хорошего, в общем-то, и не было. Не было денег и настоящей работы, зато был непомерный долг, который надо было возвращать банку. Срочно надо было искать работу…

      Из школы пришел Кирюшка, и она его покормила.

      – Сыночек, – спросила она, когда он разбирал свой ранец, – как ты думаешь, мы могли бы прожить без папы?

      Сын, не задумываясь, ответил:

      – Легко! Все равно он только пьет. Тебе от этого еще тяжелей, я знаю. А без него будет легче, да, мам?

      Маня улыбнулась:

      – Да, Кирюша. Он ушёл, и я очень надеюсь, что уже не вернется.

      Как же она ошибалась.

      Глава 10

      Сева уехал на свою лодку, а Маня осталась одна в огромной квартире. Она ещё не привыкла здесь, и они с квартирой присматривались друг к другу, примерялись. Маня не хотела ничего здесь менять – ни сейчас, ни потом. Почти всё было на месте. Может, только чуть подреставрировать жардиньерку на гнутых львиных лапах и одну из консолей в гостиной. Да, вот ещё бронзовой Нике, чтоб не опиралась крыльями о стену, надо приварить ступни, а в инкрустацию на дверцах шкафа орехового дерева доклеить недостающие пластинки перламутра. Но это не сейчас. Сейчас надо обживать новое место и найти себя