Тяжкое золото. Александр Минченков

Фёдорович – после раннего завтрака шли к конторе.

      – Почему ж Плешев на ночлег не явился? За столом, наверное, своим уснул, – то ли в шутку, то ли всерьёз сказал Буравин.

      – Он в последние дни что-то заработался.

      – Накопил дел, жаловался, вот и пыхтит над ними.

      – Надо бы нынче днями золото отправить, хоть и немного, но всё ж поднакопилось, к тому ж и срок вывоза подошёл, – высказался Буравин. – И по продуктам уточнить, если что недостаёт, так завезти на прииск.

      – Нужда вроде как в муке лишь имеется, в обеденное время уточню на кухне, – пообещал Решкин.

      Подойдя к конторе, оба сразу обратили внимание на замок, что висел на двери.

      – Что такое? Почему замок? Плешева, получается, нет в конторе? – удивился Буравин.

      – Выходит, нет.

      – А где ж он тогда? В доме не ночевал, контора закрыта.

      – Остаётся только одно: не с Лукичом ли ночью брагу разливал? – предположил Решкин.

      – Ну, Плешев, ну, пройдоха, вечеровать намеревался, а сам…

      – Пойду искать Плешева, да вразумлю. Неужели за старое взялся? – вслух рассудил Решкин, хотя в сказанное слабо верил.

      Буравин остался у конторы, а Решкин, как младший по возрасту и чину, направился на конюшню, где и застал Лукича за привычной спозаранку работой: отправив лошадей с подводами на участки, он сидел на топчане и ремонтировал кое-какую подносившуюся сбрую. Конский запах стойко витал в помещении, но для Лукича этим дышать было обыденным, привычным.

      – Дед, Плешев у тебя? – спросил Решкин.

      Лукич удивлённо глянул на Решкина.

      – К чему ж Плешеву у меня быть?

      – Вечером или ночью к тебе он не заходил разве?

      – А чегой-то ему ночью у меня делать-то?

      – Интересуюсь, вдруг заходил… – вслух выразил свои мысли Решкин, недоумевая, где же теперь искать Плешева.

      – Ночью до меня только Пестриков забёг со своими сотоварищами. По вашему указу пятерых коней оседлали и уехали, а Федота Степановича не было.

      – Пестриков? Ночью с сотоварищами? По моему указу пять лошадей? Ты что, дед, несёшь такое, уж не выпивал ли ночью?

      – Ничаво я, Савелий Фёдорович, не пил, спав я ночью, а Пестриков разбудил, заседлали пятерых коней и уехал с сотоварищами, сказываю вам.

      Такая новость озадачила Решкина: «Что за чертовщина, что несёт этот старый хрыч? Да нет, вроде и не спьяна. Так что это? На Пестрикова это не похоже, ведь дали добро ему на одного сопровождающего, а почему пятеро, да ещё ночью? Ничего не понимаю…»

      С такими размышлениями Решкин вернулся к конторе и стал рассказывать Буравину о произошедшем случае на конюшне. Пояснил: уехало пятеро рабочих ночью на пяти лошадях, спешно покинули прииск, но Плешева с ними не было.

      – Пока ждал вас, Савелий Фёдорович, тут доложили мне: кухню приисковую ограбили ночью, вот сейчас стою и думаю: кто ж такое сотворил? А раз такое дело, то, несомненно, эти пятеро и залезли, – с уверенностью заключил Буравин. – Получается хитрый