Любовь по-санкюлотски. Ги Бретон

винными парами, нахально посмотрел на Людовика XVI и воскликнул:

      – Подобная регистрация противоречит закону!

      Никогда до этого подобного рода высказывания не звучали в адрес короля Франции. Монарх был ошеломлен такой откровенной наглостью. Он пробормотал:

      – Это законно, поскольку я так хочу!

      Произнесенная властным тоном, эта фраза могла бы быть достойной короля, но Людовик XVI едва промямлил ее, а посему она была жалка.

      Расстроенный, Людовик XVI прервал заседание и отбыл в Версаль. А Филипп в это время принимал овации парламентариев.

      Это его выступление открыло дорогу Революции.

      Госпожа де Жанлис ликовала…

      На следующий день Филиппу передали приказ короля немедля отправляться в ссылку.

      Прочитав рескрипт, предписывающий ему убыть в Вилле-Котрэ, он ужасно разозлился и высказал в адрес королевы, которую ненавидел, много непристойностей. Потом стал пинать ногами буфет, громко распевая похабную песню, сочиненную про Марию Антуанетту неким поэтом, находившимся на его содержании. Вот три ее куплета (на мотив песни про Мальбрука)²⁹:

      Мария Антуанетта,

      Потаскуха, шлюха эта,

      Мария Антуанетта,

      В день привыкла, так сказать,

      В королевскую кровать

      Трех кавалеров приглашать.

      Чтоб в загадки поиграть,

      Потаскуха, шлюха, б…

      Чтоб в загадки поиграть,

      К Полиньяку отправляется,

      А когда тот отлучается,

      Она с кошкой развлекается³⁰.

      Этой курице австрийской³¹,

      Потаскухе, шлюхе низкой,

      Этой курице австрийской

      Лучше б дома оказаться,

      Чем мешком в петле болтаться

      И бесстыжих глаз лишаться…

      Отведя таким образом душу, Филипп велел уложить чемоданы, уселся в карету и вместе с Марией-Аделаидой отправился к своему новому месту жительства.

      Путешествие было ужасным. Трясясь на ухабах, дрожа от холодного ноябрьского ветра, задувавшего в карету, ссыльный герцог с грустью думал об оставленных им в Париже двух женщинах.

      С тех пор как госпожа де Жанлис, занятая воспитанием вверенных ей детей герцога, могла лишь урывками удовлетворять его желание, Филипп Орлеанский завел двух ее заместительниц.

      Поскольку только две женщины могли равноценно заменить в постели пылкую графиню, новыми избранницами герцога стали госпожа де Бюффон и англичанка госпожа Эллиотт.

      Первая из них, урожденная Франсуаза-Маргарита Бувье де Серуа, называвшаяся Агнессой, вышла замуж за графа Луи де Бюффона, сына великого естествоиспытателя. Муженек ее был настолько глуп, что Ривероль назвал его «самой плохой главой из истории естествознания, написанной его отцом». Агнесса очень быстро покинула этого дурачка и стала доставлять удовольствия всем мужчинам, которые ее об этом вежливо просили.

      Филипп Орлеанский приобрел для нее небольшой домик на улице Бле, куда стал