Даишига. Валентин Тумайкин

нет выбора.

      – Не рискнешь – не украдешь, – опять выскочил Югсон. И добавил: – Чувствую, мне первому придется испытать удачу.

      Выслушав речь Экупа с большим вниманием, Видон произнес:

      – Всем вам выражаю свою благодарность и надеюсь на успешное осуществление вашей миссии. Экуп, я всегда полагался на твою мудрость. Но меня смущает один вопрос: как бы не получилось так, что новый маг захочет использовать свою энергию во зло.

      – Я лично позабочусь, чтобы не допустить этого, – ответил Экуп. – Его сила не сможет проявляться до нужного момента.

      Видон облегченно вздохнул.

      – Надеюсь на тебя. Я согласен и со вторым предложением – похитить книгу. Даишига ждать не станет. Хорошо, если она еще не прочитала предсказание и даст нам хотя бы небольшую передышку, Ведь сейчас в неравном бою с повелителем дикарей Харимодом, которого она использует для достижения своих черных замыслов, у нас нет шансов победить.

      С утра следующего дня все двадцать восемь магов приступили к исполнению своей миссии. Они шептали заклинания беспрерывно. Никто из них, кроме Экупа, не знал, когда и кто родит того младенца, который вберет в себя всю их энергию. Также маги не знали, лишь смутно догадывались, что отдав свои силы новорожденному, они умрут. Не сразу и не в одночасье, но это произойдет в скором времени и неизбежно. Должна была умереть и мать младенца, ибо заклинания были направлены на то, чтобы передать энергию всех причастных к его рождению. Всех без исключения.

      Все маги проявляли небывалое доселе старание. Они, будто отрешенные, не прекращали свои действия ни на минуту. Особенно усердно взялся за дело молодой Югсон. Он чародействовал почти круглыми сутками, пока не забывался сном. Иногда даже и в забытьи его губы продолжали шевелиться и неразборчиво произносить отдельные отрывки заклинания. Но в последние дни с ним стали происходить странные вещи. Он не мог длительное время находиться в определенном месте, постоянно прятался то в одном, то в другом углу и при этом настороженно озирался по сторонам. Следовательно, сосредоточиться на своем занятии не получалось. Однажды утром, поспав всего пару часов, Югсон вышел из своей комнаты и отправился к Экупу.

      В крошечной коморке Экупа царил полумрак. Вдоль стен стояли фигуры с едва различимыми формами, напоминающие одеревеневших истуканов. Напротив подслеповатого окошка, на низком столе лежали пожелтевшие клочки бумаги, испещренные выцветшими от времени знаками. Старик сидел в своей обычной позе с прикрытыми глазами и шептал заклинания. Когда Югсон вошел, Экуп заметил его, но еще некоторое время оставался неподвижным, чтобы неслышимым голосом завершить начатую фразу. По тонкому восковому лицу старика пролегли глубокие морщины. Опущенные брови, укрытые поредевшими седыми волосами, разрозненными пучками нависали над прищуренными глазами.

      Завершив фразу, Экуп повернулся к гостю, приветливо кивнул и сказал:

      – Я ждал тебя.

      – Мое