Рождественские зори. Анатолий Катков

никуда мы не пойдём, пока настроение у тебя не улучшится. Вот теперь ты расскажи мне, почему степь радует мои глаза, а вот тут, – указывает на голову и грудь, – ничего нет?

      – Я думаю, что душа и память хранят ту скромную красоту степи, в которой ты выросла, и не пускают глубоко вот эту красоту. Поживём годика два-три, привыкнешь к нашей степи и так же будешь радоваться.

      Маша положила цветы, легла на цветастый ковёр степи, раскинула руки, вроде желая обнять синее весеннее небо, волосы разметались по траве. Я сорвал травинку и пощекотал ею кончик Машиного носа, она быстро села и стала усиленно тереть носик кулачками. Так смешно, как маленькие дети делают.

      – Ну, Катков, берегись.

      Мы стали дурачиться. Говорили друг другу комплименты и сами же над ними смеялись. Вспомнили Крым, Верхний Кока-сан, где мы вот так же лежали на поляне ромашек, так же шутили, смеялись и целовались. А она прятала от меня то щёчку, то губы в траву и не давала себя целовать. Мы дружно смеялись, когда я успевал поймать и поцеловать её. Я очень люблю целовать жёнушку. У неё такой запах дыхания, тела, что меня притягивает, радует, возбуждает.

      – Ну что, будешь сочинять стихи?

      – Машенька, сегодня не получится, можно, я прочту чужие?

      – Если красивые, да про нас с тобой… нет, лучше про меня. Тогда рассказывай.

      – Конечно, про тебя, любимая, про тебя!

      Дорогая, нежная, милая!

      Я не в силах тебя позабыть…

      Дрожь по телу, улыбку красивую

      Никогда мне не разлюбить.

      Милый образ в сердце навечно!

      Нежность голоса, рук и очей…

      Шёлк волос, что стекает на плечи,

      С переливом, как чистый ручей…

      Ты подобна хрустальной розе!

      Я так нежно ещё не любил…

      Наши сладкие летние грёзы

      В своей памяти сохранил,

      Где ночами с тобой пропадали,

      Любовались яркой луной…

      В губы жаркие как целовались

      И сгорали с алой зарёй…

      Как смотрели в счастливые лица!

      Я без умолку всё говорил…

      Ты молчала, дрожали ресницы,

      Словно что-то в тебе разбудил.

      Я хочу подарить тебе вечность

      И любовь всю до капли отдать!

      Как поэт, про свою сердечность

      До утра стихами читать…

      – Красиво! Спасибо тебе, любимый! Я очень люблю стихи в твоём исполнении. Ты читаешь их так душевно, с такой силой, выражением, просто ясно, что ты проживаешь эти стихи. Я люблю тебя, Катков! А вот о родине, о малой родине, тебе придётся написать. Я от этого не отступлюсь.

      – Ну, если угрожаешь, тогда я прочту о малой родине, но опять-таки о чужой.

      Для души и для глаз наступает однажды прозрение…

      Убежать бы, уехать бы прочь из бетонной жары,

      Отмести все дела и проблемы, по сути-то бренные,

      Оставляя глядящие ввысь городские шатры.

      И в уютном вагоне, где явится память попутчицей,

      Наблюдая в окно за гурьбой белоногих берёз,

      Ты внезапно, возможно, почувствуешь, если получится,

      Возрожденье