Сколько стоит корона. Катерина Коновалова

поднялся с табурета, подошел к Риверсу поближе, взглянул в глаза – совершенно бесстрашные, и вздохнул. Пожалуй, ему нравился этот мальчишка – смелостью. Говорить о мужестве легко, а вот бросать оскорбления врагу, взявшему тебя в плен, будучи безоружным – на это нужна действительно большая смелость. Дойл это знал слишком хорошо.

      К сожалению, как это часто бывает, в придачу к смелости Риверс получил маловато ума.

      Он умер быстро – тонкий узкий кинжал вошел ему между ребер в сердце. Мальчишка захлебнулся, закашлялся. Тело упало на ковер. Дойл вытер кинжал о его белую в грязных разводах рубаху и вложил обратно в ножны.

      На то, чтобы построить переправу, добраться до крепости Хэнт и завершить показательные казни изменщиков и заговорщиков, а также любезно помиловать тех, кто не был ни в чем виноват, ушло пять дней, и еще неделя потребовалась, чтобы вернуться в столицу с полной победой.

      К этому времени замок опустел: праздник закончился, и лишние люди разъехались, остались придворные и те, кого король пригласил ко двору на время.

      Дойл с своим войском прошел по главной улице Шеана, за ним провезли начавшее подгнивать тело милорда Гая. Народ встречал их рукоплесканиями и приветственными криками, но какими-то не слишком уверенными – они предпочли бы встречать вернувшегося с победой блистательного короля. Радоваться милорду Дойлу в народе было не принято.

      Зато Эйрих встретил его с распростертыми объятиями, правда, его взгляд был настороженным. Дойл уловил это мгновенно, поэтому не удивился, когда, кратко поздравив его перед всеми с победой и поблагодарив за верную службу, король велел ему следовать за собой.

      В небольшой комнате возле зала для приемов было тепло, горел камин. Эйрих сам помог брату снять доспехи, указал на кресло, а потом спросил:

      – Что с Гаем и Риверсом?

      Дойл откинулся на спинку кресла и сказал:

      – Мертвы оба. Гая я казнил как мятежника – его телом можно полюбоваться на центральной площади.

      – А Риверс?

      Они оба понимали, в чем смысл этого вопроса.

      – Погиб в бою. Большая жалость, – ответил Дойл ровным тоном, словно сообщал какую-нибудь пустячную светскую новость. – Храбрый был юноша, как и полагается потомку Ольдена, встретил смерть лицом к лицу, не пытаясь бежать. Его опознали – лицо совсем не пострадало. Я взял на себя смелость распорядиться, чтобы его торжественно похоронили в Хэнте.

      Эйрих едва заметно кивнул – можно было не беспокоиться, что через год появится другой юноша, называющий себя Риверсом и претендующий на корону.

      – Ты поступил правильно, Торден, – сказал он вслух, а Дойл спросил:

      – Что произошло в мое отсутствие?

      – Твои соглядатаи вынули из меня всю душу, – улыбнулся Эйрих. – Теперь, когда ты вернулся, я ни минутой дольше не желаю видеть физиономию нашего святейшего отца.

      – Он берег твой покой как верный пес, – ответил Дойл.

      – А теперь забери его обратно на псарню –