Скандал в семействе Уинтерли. Элизабет Бикон

уверена, что вчера вечером не встретила мужчину своей мечты? – спросила Верити. Она была в таком возрасте, когда чудеса еще казались возможными, а манящая взрослость нашептывала, как было бы прекрасно, если бы одно из них произошло с ней.

      – Нет, не встретила. Впрочем, я никогда не мечтала об этом, – твердо сказала Ив, отмахнувшись от назойливо засевшего в голове образа хмурого израненного мистера Картера. – Брэн, если Бетти пойдет с нами в парк, ты сделаешь для леди Хлои свой мятный чай? – спросила она, когда Верити отправилась в гардеробную.

      – Конечно, сделаю. Нелегко тебе приходится, да, мой птенчик?

      Ив взглянула на свое отражение в зеркале и увидела смотрящий на нее почти идеальный образец светской леди. И вдруг она поняла, что ждет, будто сзади волшебным образом проявится лицо мистера Картера, глядящего на нее с насмешливой улыбкой. Ив со вздохом отвернулась от зеркала. Разве не она только что говорила Верити, что ни о ком не мечтает, и вот, пожалуйста… самый неподходящий герой из всех, кого можно представить.

      – Я уже слишком стара, чтобы быть чьим-то птенчиком, – весело ответила она на вопрос Брэн и вышла из комнаты.

      – Только не для меня, милая, – шепнула Брэн, глядя, как сестры, встретившись на лестничной площадке, стали спускаться вниз. – И похоже, не зря меня тревожат темные круги вокруг твоих глаз и упрямо вздернутый подбородок.

      – Нет, не надо мне напоминать, я непременно вспомню ваше имя сама, сэр. Сейчас, дайте мне хорошенько подумать, и я непременно вспомню. Вы мистер Картер, верно? Если не ошибаюсь, вы собирались зайти к моему отцу, – сказала Кольму мисс Уинтерли своим приятным контральто, как будто они познакомились на каком-то светском рауте.

      Проклятие, мрачно подумал Кольм. Он полагал, что может спокойно подышать здесь воздухом, прежде чем вернуться в Дернли-Хаус. Но дочь лорда Фарензе не была соней, как большинство девиц ее круга, да и судьба этим утром ему не благоволила.

      – Доброе утро, мисс Уинтерли, – сурово ответил он.

      – Действительно доброе, разве нет? – весело переспросила она, как будто по какой-то причине считала удачей, что ему не удалось проскользнуть мимо нее незамеченным.

      – Нам не стоит затягивать разговор на публике… как и наедине, мэм, – вполголоса ответил Кольм, надеясь, что говорит достаточно тихо, чтобы не привлекать внимание стайки стоявших неподалеку старших школьниц, хихикавших над чем-то своим.

      – Хотите сказать, что нам вообще не стоит разговаривать? Вы очень необщительны, мистер Картер. Кстати, обращение «мэм» употребляют по отношению к дамам куда более старшего возраста, чем я.

      – Простите мое невежество, мисс Уинтерли. Но я правда не имею склонности к общению с высшим обществом, как и оно со мной, – ответил Кольм. Сейчас его отлучение от высшего общества вызвало у него какую-то странную боль, не имевшую ничего общего с тем жгучим негодованием, которое он испытывал когда-то.

      Мистеру Картеру полагалось ограничить свою жизнь