Кубанская Конфедерация 4. Дальний поход. Василий Иванович Сахаров

пойдут.

      Пока суть, да дело, к борту парохода вновь прижался "Ветрогон", я вернулся на фрегат, и принял рапорт Лиды, которая со своим взводом помогала боцманской команде проводить спасательную операцию и вела учет вытащенных из воды людей:

      – Спасено тридцать два человека. Из них семь мужчин, двенадцать женщин и тринадцать детей. Все размещены в третьем матросском кубрике и медотсеке.

      – Проведи по фамильный опрос, и узнай, уцелели ли такие граждане как Зубровкин, Белов и Плетнев. Если таковые имеются, накачайте их обезболивающими и стимуляторами, а после этого на ходовой мостик. Сделай это срочно.

      – Сделаю.

      Боевая подруга коротко кивнула головой и умчалась в надстройку, а я поднялся на ходовой мостик, и Скоков, который слушал радиопереговоры абордажной партии, и успевший разобраться в том, что здесь происходило, спросил:

      – Что теперь делать будем?

      – В смысле?

      – Ну, мы же с москвичами столкнулись, и теперь получается, что через столицу России не пройти, а обходить Московскую область кругалями, дело хлопотное.

      – Чепуха это все, Максим Сергеич, – я присел в штурманское кресло. – Про то, что мы пароход остановили и бывшую сестрорецкую власть от смерти спасли, на берегу не знают, и если всех свидетелей пустить на дно, то никаких следов не останется.

      – Значит, – Скоков провел перед собой ладонью, – топим пароход?

      – Пока нет. Людей губить ума много не надо, а судно неплохое, и его можно кому-нибудь из приморских жителей продать. Например, тем же самым калининградцам или прибалтам. Они экипаж и московских солдат месяц-другой придержат, а нам больше и не надо. Это как один из возможных вариантов.

      – Логично, хотя опасность того, что в Сестрорецке про это узнают, имеется.

      – А-а-а! Нам не привыкать, выкрутимся если что.

      Прерывая наш разговор, на мостике появились Лида, а за ней следом пожилой мужчина далеко за пятьдесят. Худой, глаза ввалились, и вид очень изможденный, однако глазки внимательные, обшаривают все вокруг, и голова находится в постоянном движении, поворот вправо, поворот влево.

      – Разрешите? – спросила Лида.

      – Да, проходи и гостя представь, – сказал я.

      Мужчина подошел вплотную, остановился напротив моего кресла и, чуть кивнув подбородком, представился сам:

      – Бывший комиссар Сестрорецкой Рабочей Республики Яков Алексеевич Плетнев.

      – Вы забыли добавить к слову "комиссар" приставку Верховный, Яков Алексеевич.

      – Откуда… – было, начал Плетнев, но посмотрел на захваченный пароход "Выборг", и сам себе сказал: – Конечно же, предварительный допрос команды и московских солдат.

      – Да, – подтвердил я и спросил: – Кто мы вы уже в курсе?

      – Ваши матросы объяснили.

      – Яков Алексеевич, так получилось, что мы вас спасли случайно, и с московскими властями нам вступать в конфликт пока нежелательно. Если мы отпустим вас и отбуксируем "Выборг" в некое тихое место, вы сможете там пересидеть пару месяцев?

      Бывший Верховный Комиссар над ответом долго не раздумывал