Не говори, что у нас ничего нет. Мадлен Тьен

Мин связывала нас – моего отца с ее, мою мать с ее. Пока мы не убедились, что она в безопасности, как было нам ее отпустить? Тогда мне казалось, что этому никогда не бывать.

      – Осенью шестьдесят пятого, – сказала я окнам, комнате, папиной фотографии на столе, – накануне двадцать четвертого дня рожденья Воробушка, ночью пришел молодой человек в слишком большом для его костлявого тельца пальто.

* * *

      Все домочадцы – Папаша Лютня, Большая Матушка и оба мальчика, Чжу Ли и Завиток (только что вышедшая на свободу, за несколько дней до своей подруги Переводчицы) – крепко спали, но Воробушек еще писал. Снаружи в переулке появилась тень. Работая над своей Симфонией № 3, он слышал скрип шагов – туда-сюда, кругом и обратно. Шум вползал к нему в музыку: низкий фагот, сбивавший всю басовую линию, вот он тут – а вот уже канул.

      Воробушек в раздражении отложил карандаш. Он взял фонарь, спустился по лестнице и вышел во двор, прислушиваясь: ни звука. Он распахнул заднюю калитку.

      Незнакомец вскрикнул, и оба отшатнулись друг от друга.

      Воробушек, растерявшись, потряс фонарем.

      – Говорите, товарищ! – сказал он так грубо, как только мог. – Чем я могу вам помочь?

      Сперва ему ответил лишь ветер. А затем незнакомец произнес, не громче вздоха:

      – Я ищу Юного Воробушка.

      Он был очень худенький, очень маленький, и уж конечно, бояться его не стоило, но все же фонарь в руке Воробушка дрожал.

      – Юного Воробушка? А от него вам чего надо?

      В руке незнакомца появился мятый конверт. Даже в слабом свете Воробушек тут же узнал почерк. То была та самая каллиграфия, на которую он глядел с подростковых лет: квадратная, но полная старания, повествовавшая о Да Вэе и Четвертом Мая. Незнакомец жалобно вздрогнул и отдернул руку. Он нервничал – но не самодовольно, дергано, как нервничал бы шпион или тюремщик. Скорее юноша был будто бы в ужасе от того, какой широкий этот проулок.

      – Я он. В смысле, я Воробушек. Товарищ, что вам нужно?

      Незнакомец покачал головой.

      – Это мне письмо?

      – У меня, как бы вы сказали… новости.

      – Входите, быстрее.

      Незнакомец покачал головой. Воробушек вынужден был сдержаться, чтобы не затащить его в дом силой.

      – Вы уже ели? Пойдемте. Никто вас не обидит.

      Юноша смотрел мимо него. Тени не были к нему добры; все в нем казалось истощенным и истерзанным.

      – Я не стану входить, – тихо произнес он, словно советуясь сам с собой. – Нет, нет. Не стану! Определенно, совершенно точно не стану.

      Воробушек полез в карман. Прошлым вечером чиновник из Центральной инспекционной комиссии по дисциплине заплатил ему двадцать юаней за частные уроки – чиновник желал разучить “Лунную сонату” Бетховена – и все еще был немало должен.

      – Товарищ, если вы не можете остаться и разделить со мной трапезу, прошу, примите этот скромный, ни к чему не обязывающий подарок.

      Он собирался достать только одну банкноту, но показались