Властелин Зимы. Жанна Лебедева

хищник моря – сильнее всех.

      Только Ган не желал отступать, ведь пойманное им принадлежит ему одному. Посмотрел он сперва на пленницу, потом на извечного соперника, так лицемерно величавшего себя его «братом», и заявил:

      – Приведи Инея.

      – Приведу, – Орка угрожающе дернул губой, оскалил белые зубы.

      Он решил, что леопард ставит под сомнение его уверенность. Он подумал, что Ган решил, будто он, бесстрашный Орка, испугается привести сюда их мастера – мудреца Инея. Иней хоть и выглядит тонким и хрупким, как первая наледь на осенних лужах, в ярости он страшен, и магия у него такая, какой нет ни у кого. А еще только Иней, единственный из всех обитателей замка, может лично говорить с Властелином Зимы.

      Говорят, он тоже хати – древний дух…

      – Приведу, – повторил Орка и, развернувшись, быстро вышел из допросного зала.

      Черно-белый плащ подмел снежинки с серых плит на полу.

      Нужно было отправить его отсюда. Хоть на несколько минут, под любым предлогом…

      Зная, что скоро Орка вернется не один, Ган приблизился к Вите, грубо схватил ее за руку – ледяные наручники-подлокотники растаяли в миг – и стащил с ледяного «трона».

      – Отпусти! Не тронь! – Вита забилась, принялась одной рукой толкать его в плечи, а второй зажимать на груди полы плаща.

      – Угомонись ты, – зарычал на нее сквозь зубы Ган. – Успокойся. Не дергайся, коли хочешь еще жить.

      Секунду она глядела на него с доверчивой надеждой, а потом, решив, что не стоит ждать добра от лютого врага, выругалась мысленно на себя и обреченно рванулась в последний раз.

      Плащ остался в руках у Гана. Вита стояла теперь перед ним полностью голая и от этого такая беззащитная.

      – Иди к окну, – прозвучал приказ. – Оборачивайся и прыгай в море, поняла?

      Ган схватил пленницу за руку, силой подтащил к пустому проему, за которым растекалась ночная тьма. Звезды мерцали в ней бледными искрами, и огни нижних миров отвечали им из глубины.

      Вита увидела их и уперлась:

      – Не могу, там огни. Так близко…

      Они действительно были близко. Слишком близко. Такие яркие…

      – Прыгай. Другого шанса не будет, – Ган развернул деву спиной к себе, упер ладонь ей между лопаток, и ему показалось, что кожа там раскалена, как сковорода на огне.

      – Туда же нельзя, в огни… – продолжая упираться, Вита ощутила, как по щекам побежали предательские слезы.

      Слезы ужаса. Слезы отчаяния.

      Каждый человек в Игривице – да что там в Игривице, на всем побережье – знал, что нельзя приближаться к подводным огням. Там, где соприкасаются миры, находиться нельзя, потому что сойдешь с ума. Потому что в безумии ринешься к этой самой межмирной границе, а там неведомые силы разорвут тебя на части, расплющат, изотрут в пыль.

      Вите было стыдно за позорные слезы, но инстинкт самосохранения оказался сильнее. И тело, и сознание единогласно противились мысли нырнуть в испещренную яркими точками воду.

      Это верный конец! Верный! Верный…

      И