Пещера Трёх Братьев. Надежда Петраковская

пересек макушку холма и бесстрашно глянул на отмель. И сжалось его сердце, и взмыло высоко, чтобы обрушиться сверху на скалы, больно раня себя. Даже стволов не было на отмели. И сама она стала у́же и острее – как рысье ухо.

      Крепкая ладонь старшего брата легла и прижала Рику темя: так Беркуты выражают клекот отчаяния.

      Еще миг – и Рик заревел глупышом. В горьком, скорбящем вое тряслись худые черные плечи. И тонко, по-заячьи откликнулся ему Чун в смертной тоске. А старший их брат Убейтур распахнул руки-крылья, и словно тень от умирающего беркута заскользила по низкой траве. «Где вы, сородичи? – слышалось в погребальной тоске. – Где вы – Нерод, Шестипал, Остронюх? Где матери наши и ваши жены – выносливые Кабанихи, где очаги наши и кто ест на Верхних кострищах молодое оленье мясо?..»

      И неотвратима, как смерть, перед глазами Убейтура страшная правда: стена водяная, глупыши плещутся у ее подножия, матери бегут за глупышами, а старая Шептала все медлит и снизу не подает ему тайного знака. И Чун никогда не узнает, что означал этот знак.

      Внезапно он оборвал танец и сложил руки-крылья, спрятав под ними братьев.

      И когда затихло все, вплоть до дуновения самой слабой былинки, Убейтур сказал:

      – Пока жив хоть один Беркут – род не погиб! Мы идем к Орлиным Гнездовьям!

      Глава 3. К зимним зимовьям

      В Ущелье Каменных Куропаток Рик повеселел: за ущельем журчит ручей, поднимается знакомая веселая осыпь и ждет сухая пещера – родовое гнездо Беркутов. Там они жили, выводили птенцов-глупышей и жарили мясо на двух очагах – материнском и охотничьем.

      Есть там навес из легких прутьев, где Смел-кремнебой отсекал от ядрищ и вытачивал охотничьи наконечники для копий и всё, что нужно для быстрой очистки незадохнувшихся шкур.

      И еще радовался Рик, что наконец-то выспится в безопасности. Есть в родовой пещере отнорки – узкие низкие логовища, просверленные от материнского очага и хранящие тепло чадящих, но зато теплых костей. Это место – для промерзших на охоте добытчиков. Но нет теперь добытчиков. Он сам заберется в теплую шкуру, закроет глаза и… взвоет.

      Неужели их только трое в мире: Убейтур, Чун и Рик?

      А другие стойбища? Неужели вода затопила их?

      Рик спросил об этом брата.

      – Вода пришла далеко в горы, – ответил Убейтур. – Я видел на обрыве лесного кота. Лесной кот живет в прибрежных зарослях у Озера Белых Птиц.

      Лесной кот – это не рысь, что ходит повсюду. И на Озере Белых Птиц Рик не был ни разу: там живут людожоры – и выросткам в тех местах делать нечего.

      Словно сдвинуло стены Ущелье Каменных Куропаток: дно по грудь забито стволами, камнями, ветками. На каждом шагу попадалась мелкая палая дичь – и Убейтур спешил выбраться. Души мертвых сородичей преследовали его. А когда их целое стойбище – они могут начать охоту.

      Маленький Чун ободрал ногу об острый сук, и охотник тащил его на загривке, Рик нес копье. Это было их единственное оружие, не считая кремневого ножа у старшего брата,