Русский флаг. Александр Михайлович Борщаговский

батарей.

      К Завойко подошли двое мужчин, не похожих на окружающих чиновников и местных поселенцев. Один из них, рыхлый, коротконогий человек с красным бугристым лицом, словно ошпаренным когда-то кипятком, низко поклонился Завойко, сняв поношенную черную шляпу с высокой тульей.

      – С добрым утром, господин губернатор! – проговорил он с заметным акцентом, тщательно произнося каждый слог. Большие вялые губы его кривились.

      – Здравствуйте, Чэзз! – Завойко взглянул на склоненную голову хозяина пушной лавки в Петропавловске и добавил: – Шумно становится у нас в порту, а?

      Толстяк хихикнул. Золотая цепочка запрыгала на животе, втиснутом в грубое сукно. Глаза его сузились и готовы были вот-вот скрыться в мясистых веках.

      – Вы скоро оставите позади Сан-Франциско. Мне придется купить старую посудину и уехать на родину.

      – Мы найдем для вас местечко, Чэзз.

      – Спасибо, спасибо! – сказал Чэзз в тон Завойко и церемонно поклонился. – Как говорится по-русски: теплое местечко?

      – За теплое не ручаюсь. Земля у нас холодная.

      Чэзз показал рукой на своего спутника.

      – Мистер Магуд. Золотопромышленник и судовладелец.

      Завойко взглянул на рослого моряка с немигающими розовыми глазами альбиноса и сказал:

      – Мы, кажется, знакомы.

      – О да! – простецки улыбнулся Магуд. – Господин губернатор имеет хороший память.

      – Мы хотим поговорить с вами, – продолжал Чэзз искательно, – по одному важному делу. Я и мой друг Магуд.

      Сквозь шумную толпу, пожимая руки знакомым, уже шел навстречу Завойко весь подобранный, сияющий капитан «Оливуцы» Назимов. Завойко двинулся к нему, бросив на ходу Чэззу:

      – Что ж, приходите. Для важного дела и в праздник время найдется.

      Чэзз вытащил красный платок из заднего кармана брюк и вытер им потное лицо.

      II

      По мере того как Назимов и Завойко обменивались новостями, радостная атмосфера их встречи омрачалась. Собеседники хмурились. Назимов сидел у открытого окна, расположенного довольно высоко для первого этажа, а хозяин дома расхаживал по просторному кабинету, расстегнув парадный мундир, надетый по случаю встречи «Оливуцы».

      На письменном столе Завойко лежал рапорт Назимова о плавании корвета и копия приказа адмирала Путятина по отряду. Приказ датирован 26 февраля 1854 года. Он объявлял о возможности в скором времени разрыва между великими державами и требовал привести суда в совершенную готовность.

      Подробно говорилось и о победе под Синопом.

      Это была поистине выдающаяся победа.

      Имя адмирала Нахимова прогремело по всему миру, вызывая ненависть лордов адмиралтейства, нетерпимых к морским успехам любой другой державы. Турецкий флот в Синопе – семь крупных фрегатов, три корвета, пароходы, транспорты, шлюпы были уничтожены в коротком бою 18 ноября 1853 года. Их не спасли ни сотни корабельных орудий, ни мощные