Морские цыгане. Густав Эмар

вскричал Пьер. – А вот, наконец, и Филипп! Здравствуй, друг, – прибавил он, протягивая ему руку.

      – Здравствуй, Пьер, – ответил вновь пришедший, – я здесь, чего ты хочешь от меня? Ей-богу, дело должно быть стоящее, а не то, предупреждаю тебя, я рассержусь, что ты заставил меня прийти сюда, когда я надеялся провести время гораздо приятнее.

      Пьер расхохотался.

      – Смотри, – сказал он, указывая на д'Ожерона, который, увидев своего племянника, отодвинулся немного в тень.

      Филипп обернулся к нему.

      – Э-э! – весело вскричал он. – Я не ошибаюсь, добрый дядюшка, неужели это вы?

      – Кто же еще это может быть? – спросил Пьер насмешливым тоном.

      – Ты рад видеть меня, племянник? – спросил старик.

      – Неужели вы сомневаетесь, дядюшка? – вскричал Филипп, бросившись в объятия, раскрытые ему д'Ожероном.

      – Нет, не сомневаюсь, – ответил тот с волнением, – я знаю, что ты меня любишь.

      – Благодарю, дядюшка. Какой добрый ветер занес вас в наши края? Вы приехали у нас поселиться? Это был бы приятный сюрприз для меня.

      – Может быть, племянник. Не стану говорить ни да, ни нет, это будет зависеть от некоторых условий.

      – Посмотрим, что это за условия, дядюшка; предупреждаю вас, что я приму их с закрытыми глазами.

      – Хорошо, но ты слишком спешишь.

      – Почему же? Разве я не должен желать, чтобы вы жили со мной?

      Говоря это, он взял стул и сел между дядей и приятелем.

      Филипп был красивый молодой человек лет двадцати шести, с гибким и стройным станом; его несколько худощавое тело, казалось, было одарено необычайной силой и редкой ловкостью. Лицо его было изумительно красиво; оно показалось бы даже женственным, если бы не яркий блеск его черных глаз, вспыхивавший при малейшем волнении, и выражение неукротимой решимости, которое оно тогда принимало. Несмотря на более чем простой костюм, во всей его наружности было врожденное изящество, обнаруживавшееся без его ведома и указывавшее на аристократическое происхождение молодого человека.

      Дядя с удовольствием его рассматривал и, по-видимому, не мог на него насмотреться. Молодой человек улыбнулся и, поцеловав старика, сказал:

      – Почему вы не предупредили меня о вашем приезде, дядюшка? Я был бы так рад узнать, когда вы приедете. Нехорошо удивлять меня таким образом.

      – Ты сожалеешь об этом, племянник?

      – Напротив, только я бы предпочел, чтобы было иначе.

      – Это было невозможно, Филипп, мое присутствие здесь должно оставаться неизвестным для всех, я приехал инкогнито.

      – А! Это совершенно меняет дело!.. У вас, конечно, есть какой-то план?

      – Да, – перебил Пьер, – и даже большой план.

      – Скажите, пожалуйста! Тебе, кажется, это известно?

      – Еще бы!

      – Хорошо, стало быть, дядюшка и мне скажет.

      – Именно это я и собираюсь сделать, тем более что хочу знать твое мнение.

      – Что бы это ни было, я с вами согласен, дядюшка.

      – Ты же еще не знаешь, о чем идет