Под открытым небом. Собрание сочинений в 4-х томах. Том 1. Александр Малиновский

пачку «Севера». Щёлкнув пальцем по ней, протянул Шурке выскочившую наполовину папиросу.

      – Я не курю.

      – Ну, ладно, как хочешь.

      – Говори, что надо.

      Ковальский все ещё осторожничал и поглядывал поверх травы: нет ли где спрятавшихся Мишкиных друзей, готовых врасплох напасть. Одно дело, что тот помог ему, когда была беда с ногами, другое – сейчас.

      – Дай ружьё на один только вечер. У тебя есть, я знаю.

      – Зачем?

      – Вернулся Илья Бедуар, ну, отсидел два года. Знаешь такого?

      – Ещё бы! Только он – Будуар, а не Бедуар.

      – Какая мне разница, – сплюнул смачно Мишка. – Он подсылает ко мне Чивера.

      – А кто такой Чивер?

      – Есть такой. Генка Горбунов, в том приходе шурует со своей гоп-компанией, они на побегушках у Бедуара. Я должен был три дня назад отдать им Гривуна, которого купил в Покровке, – они же голубятники заядлые. Не отдал, а спрятал. Теперь сегодня придут домой вечером – всех заберут.

      – А родители?

      – Они в Бариновке, на свадьбу поехали.

      – Ружьё не дам, – твёрдо сказал Шурка, – нельзя на людей с ружьём.

      – Они – грабители, а ты – «нельзя». Ты просто боишься, да? Выручи! Я только пугну, а за это должок будет за мной. Этих гавриков нельзя пускать в наш конец, всех потом подомнут, понял? Стоит один раз струсить, и потом… Я ведь тебе помог тогда, на задах.

      Шурка задумался.

      – Когда придут?

      – Наверняка перед танцами в клубе, часов в восемь.

      – Хорошо, я сам приду с ружьём.

      – Не обманешь?

      – Слово даю.

      Весь его опыт общения с охотниками, взрослыми, которые, не сговариваясь, доверяли ему иметь своё ружьё, говорил, что нельзя делать то, о чём просил Мишка. И он нашёл, как показалось, выход.

      Придя домой, взял два заряженных патрона. Удалив бумажные пыжи и вытряхнув дробь, пошёл на кухню. Насыпал на ладонь из стеклянной поллитровой банки соли, внимательно осмотрел серый бугорок на свету и остался недоволен: соль мелкая, не верилось, что может заменить дробь в патроне. Высыпая соль обратно в банку, споткнулся взглядом о мешочек с пшеном. Это было то, что нужно. «Конечно, стрелять не буду, – успокаивал себя Шурка, – если уж на самую крайность, то в воздух».

      …Он подошёл к дому Лашманкиных в половине восьмого.

      – Вот здорово, – ликовал Мишка, – я всегда тебя считал мировым парнем!

      – Я стрелять в людей не буду, – возбуждённо сказал Александр.

      – Да и не надо, пальнём поверх голов – и то хорошо.

      Трое подростков появились с дальнего порядка улицы. Шли уверенно, не прячась.

      – Они, – возбуждённо сказал Мишка, – я прятаться не буду, нельзя, а ты встань за плетень и пригнись.

      Шурка зашёл за плетень, отделявший двор от огорода, потоптался и присел за кустом сирени.

      Во двор гости вошли с форсом. Чивер, его Шурка сразу определил по нагловатой ухмылке и по тому, как заискивали перед ним остальные, с ходу поддел консервную банку у входа и она, сделав полукруг, опустилась едва ли не на