На выручку юному Гасси. Этот неподражаемый Дживс. Вперед, Дживс! Посоветуйтесь с Дживсом. Пелам Гренвилл Вудхаус

проходило дня без того, чтобы она не пыталась меня «формировать», как выражается тетя Агата. Я до рези в глазах читал мудреные книжки; бок о бок мы прошагали не менее сотни миль по залам картинных галерей; и вы никогда не поверите, какое количество концертов классической музыки мне пришлось за это время прослушать. Естественно, я был не в состоянии стойко держать удар, тем более удар столь сокрушительной силы. Гонория затащила меня на обед к тете Агате, и я в отчаянии твердил про себя: «Смерть, ну где твое спасительное жало!» – и вдруг как обухом по голове.

      – Берти, – внезапно произнесла она с таким видом, словно ей только сейчас это пришло в голову. – Этот ваш слуга – как его…

      – Слуга? Дживс, а что?

      – По-моему, он оказывает на вас дурное влияние, – сказала Гонория. – Когда мы поженимся, вам придется от него избавиться.

      Вот тут я и запулил ложкой шесть отменных поджаристых ломтиков картофеля на буфет, а Спенсер кинулся за ними с проворством хорошо натасканного ирландского сеттера.

      – Избавиться от Дживса? – Я задохнулся от возмущения.

      – Да. Он мне не нравится.

      – И мне он не нравится, – сказала тетя Агата.

      – Но это невозможно. Я… да я и дня не смогу прожить без Дживса.

      – Придется, – сказала Гонория. – Мне он положительно не по нутру.

      – И мне он положительно не по нутру, – сказала тетя Агата. – Я давно об этом твержу.

      Жуть, верно? Я всегда подозревал, что брак связан с лишениями, но мне и в кошмарном сне не могло присниться, что он сопряжен со столь страшными жертвами. До конца обеда я пребывал в полуобморочном состоянии.

      Предполагалось, что после обеда я буду сопровождать Гонорию в качестве носильщика по магазинам на Риджент-стрит. Однако, когда она поднялась, чтобы идти, прихватив меня и прочие предметы экипировки, тетя Агата ее остановила.

      – Поезжайте одна, дорогая, – сказала она. – Мне нужно кое о чем поговорить с Берти.

      В результате Гонории пришлось отправиться за покупками без меня. Как только она ушла, тетя Агата подсела ко мне поближе.

      – Берти, – сказала она. – Милая Гонория ничего об этом пока не знает, но на пути к вашему браку возникло небольшое препятствие.

      – Да что вы? Не может быть! – воскликнул я, ослепленный внезапно блеснувшим лучом надежды.

      – О, ничего серьезного, разумеется. Всего лишь досадное недоразумение. Дело в сэре Родерике.

      – Решил, что поставил не на ту лошадь? Собирается аннулировать ставку? Что ж, наверное, он прав.

      – Умоляю, перестань молоть чушь, Берти. Это вовсе не так серьезно. Просто профессия сэра Родерика заставляет его быть… ну… сверхосторожным.

      – Сверхосторожным? – не понял я.

      – Ну да. Полагаю, это неизбежно. У специалиста по нервным болезням со столь обширной практикой поневоле должно сложиться несколько искаженное представление о людях.

      Теперь до меня стало наконец доходить, к чему она клонит. Сэра Родерика Глоссопа, отца Гонории, обычно называют специалистом по нервным болезням,