Преступник номер один. Уинстон Черчилль перед судом истории. Александр Никитич Севастьянов

министром общественных работ, а там и министром авиации Великобритании, сделался довольно близким другом Черчилля и нередко принимал его в своем поместье Порт Лимн на побережье Ла-Манша.

      Не только свою мать, но и жену, и сына, и дочь Черчилль старался держать в орбите дружеских, близких отношений с евреями. Характерен такой, например, эпизод из его биографии. Оказавшись после войны временно не у дел, Уинстон засел за книгу «История англоязычных народов», в которой особое внимание уделил знаменитому британскому политику еврейского происхождения Бенджамину Дизраэли, графу Биконсфилду. Работая над посвященной ему главой, он в течение нескольких месяцев жил на принадлежавшей его еврейскому другу и сотруднику Эмери Ривзу вилле «Да Пауза» на юге Франции, где по вечерам играл в свою любимую карточную игру безик с баронессой Жанной де Ротшильд, супругой венского богача Ротшильда. В работе над книгой ему помогал специально приехавший во Францию молодой еврей Морис Шок, преподаватель Университетского колледжа в Оксфорде. А в те же дни супруга экс-премьера Клементина Черчилль находилась на высокогорном швейцарском курорте Санкт-Мориц, где водила дружеское знакомство с нью-йоркским евреем Льюисом Эйнштейном (364).

      Черчилль даже свою родную дочь показательно назвал Сарой, что, конечно же, не могло не вызвать одобрительной улыбки у его еврейских друзей. (Именно ей, кстати, сэр Уинстон доверит со временем зачитать его послание во время торжественного заседания в Карнеги-холле 29 апреля 1952 года по случаю четвертой годовщины независимости Израиля.) Но тут любящий отец попал в ловушку, сотворенную собственными руками, потому что семейная юдофилия Черчиллей обернулась для него неприятным сюрпризом, когда любимая дочь достигла двадцатидвухлетнего возраста.

      В чем суть этого дела? Она в том, что дочь Черчилля Сара в 1936 году сбежала из дома с очаровавшим ее Виктором Оливером фон Самеком – тридцативосьмилетним евреем, дважды разведенным актером и пианистом, выступавшим на радио с комическими номерами и более широко известным под своим сценическим псевдонимом Вик Оливер. Черчиллю пришлось смириться с этим фактом. Со временем Сара вышла-таки замуж за Оливера (это был первый из трех ее браков), а Черчилль приобрел зятя-еврея. А еще два года спустя Черчилль обратился к постоянному помощнику министра внутренних дел с просьбой предоставить зятю британское гражданство. «Хотя, – пришлось признаться ему в своем ходатайстве, – первоначально я был против его брака с моей дочерью» (174—175). Но деваться политику-сионисту было некуда: ведь это все были плоды его воспитания, следствие семейной атмосферы.

      История эта станет понятнее российскому читателю в своем психологическом содержании, если вспомнить, что дочь замечательного российского актера и режиссера Никиты Михалкова вышла замуж за грузина, несмотря на огорчение отца. Но кто же виноват в этом? Ведь Михалков так долго и так широко сам