Пределы осуществления и защиты исключительного права патентообладателя. А. С. Ворожевич

возражения в совокупности демонстрируют невозможность рассмотрения исключительного права в контексте жесткого экономического детерминизма: «предоставление патента создает стимулы для создания и коммерциализации разработки и влияет в конечном счете на развитие экономической системы в целом». Однако это не отменяет того факта, что в отдельных ситуациях предоставление исключительных прав действительно выступает ключевым стимулом как для инновационной деятельности, так и для инвестирования в подобную деятельность.

      Уместно отметить, что в гносеологическом и прикладном плане сторонники экономического анализа недалеко ушли от формалистских подходов. Как было отмечено В. Ноурсом и Г. Шеффером, рассматриваемая методология «может пониматься как новая версия формализма, подобно последнему она устанавливает конкретные принципы (эффективности и максимизации благосостояния), которые могут быть применены объективно и дедуктивно к любому набору факторов во всех областях права»[76].

      В сфере интеллектуальной собственности сторонники анализируемого подхода пытаются втиснуть в прокрустово ложе широкий спектр принципиально различных фактических ситуаций.

      Ограниченность методологического инструментария, неспособность экономики и права заменить собой комплексный политико-правовой анализ оставляет принципиально неразрешимым значительный пласт проблемных вопросов. Существование в праве множества явлений обусловлено отнюдь не экономической эффективностью, а историческими традициями, конкретно-политической обстановкой, существующей в момент их имплементации в правовую сферу[77].

      Строгий функционализм, в рамках которого исключительное право раскрывается через единственную функцию – стимулирование инновационной деятельности, при подходе к оценке конкретных правовых споров с позиции соотношения выгод одного субъекта и издержек другого (критерий Калдона – Хигса) с неизбежностью приведет к игнорированию ряда факторов, обладающих правовым значением[78].

      Общий институт злоупотребления правом (не нюансированный применительно к конкретным видам субъективных прав) в рамках различных правопорядков рассматривается сквозь призму принципа справедливости без учета экономической эффективности. Так, широкое распространение в судебной практике США получила доктрина чистых рук (clean hand doctrine), согласно которой истец для того, чтобы рассчитывать на предоставление его нарушенному праву судебной защиты, сам должен действовать в соответствии с принципом справедливости в отношении предмета его требования[79]. Отмечается, что в том случае, когда поведение истца таково, что будет несправедливо предоставить ему судебную защиту, суды могут отказать в удовлетворении его требования[80]. При этом недобросовестным поведением признаются умышленные действия истца, которые сопряжены с обманом, нарушением закона, нечестностью, злонамеренностью[81].

      Нетрудно

76

Nourse V., Shaffer G. Varieties of new legal realism can a new world order prompt a new legal theory? // Legal Studies Research Paper Series Research Paper. Minnesota, 2009. № 09–17. P. 95–100.

77

Так, при отсутствии информации о социально-исторической «подоплеке» невозможно объяснить появление в странах англосаксонского права институтов траста, сложной системы ограниченных вещных прав, которая вряд ли может быть оправдана с позиции транзакционных издержек, существования в ряде зарубежных стран публичных юридических лиц.

78

Анализируя институт злоупотребления правом, один из основоположников экономического права Р. Коуз констатировал, что ключевой вопрос, возникающий в подобных спорах, заключается не в том, как ограничить А (правообладателя), а в том, как вернуть стороны в первоначальное положение. С наложением ограничения A будет причинен вред, так что можно задаться вопросом: это А имеет право причинять вред В либо В имеет право причинять вред А? Цена осуществления права всегда будет измеряться потерями, понесенными иными субъектами, как последствием осуществления такого права. См.: Coase R. The Problem of Social Cost // Journal of Law and Economics. 1960. Vol. 3. P. 2, 44. В целях раскрытия подобных выводов Р. Коуз рассмотрел с позиции экономического анализа в том числе дело Sturges v. Bridgman. Краткая фабула дела следующая. В целях оказания населению медицинских услуг на одной из улиц Лондона истец открыл приемную. При этом он столкнулся с существенной проблемой. Использование в размещавшейся по соседству кондитерской ступки с пестиками создавало шум и вибрации, препятствующие нормальному функционированию приемной. Врач обратился в суд с требованием признать действия кондитера злоупотреблением правом. Он выиграл данный спор в обеих инстанциях. Суд обязал кондитера прекратить использовать механизм. Критикуя вынесенное судом решение, Р. Коуз отметил, что суд не рассмотрел первоочередной вопрос: принесло бы продолжившееся использование механизма кондитеру доход, превышающий размер претерпеваемых доктором убытков? «Суд должен был рассмотреть возможность сделки, в соответствии с которой врач отказался бы от его права и позволил кондитеру применять механизм, а за это последний выплатил бы ему определенную сумму денег, превышающую потери в доходах врача». С юридической точки зрения подобные соображения Р. Коуза не имеют значения. Многие права, включая имущественные, являются абсолютными и сами по себе не могут быть предметом сделки, в частности, последующих соглашений сторон. В деле Sturges v. Bridgman ключевой вопрос представляло не соотношение доходов кондитера и убытков врача от продолжения использования механизма, а отношение действий кондитера к злоупотреблению правом, их допустимость с правовой, этической точек зрения. В данном случае защиту интересов доктора можно также объяснить с позиции необходимости обеспечения доступа населения к медицинской помощи. С позиции общественного интереса функционирование медицинской консультации можно признать более полезной деятельностью, чем деятельность кондитера.

79

Loughran v. Loughran, 292 U.S. 216, 229–230 (1934); McCullough Tool Co. v. Well Surveys, Inc., 395 F.2d 230, 238 (10th Cir. 1968); Mitchell Bros. Film Group v. Cinema Adult Theater, 604 F.2d 852, 864 n.25 (5th Cir. 1979).

80

Buchanan Home & Auto Supply v. Firestone Tire & Rubber, No. 79-175-9, at 1 (D.S.C. July 7, 1981).

81

Johnson v. Yellow Cab Co., 321 U.S. 383, 387 (1944); Keystone Driller Co. v. General Excavator Co., 290 U.S. 240, 245 (1933).