Тайна Карлоса Кастанеды. Часть I. Описание мира. Алексей Ксендзюк

методично и беспощадно разрушает не только привычное мировоззрение, но и само мироощущение, миро-переживание Кастанеды. Нам, разумеется, не повторить процесса, но, если мы хотим иметь хотя бы частичное представление о характере и целях столь странной (может быть, даже опасной и вредной?) работы и решились узнать, отчего «перепаханный» таким способом субъект делается магом, надо, пожалуй, вначале поразмыслить над сверхценной идеей, составляющей фундамент нашего, человеческого космоса.

      Эта идея настолько прочно занимает центральное место в сознании, что вовсе не бросается в глаза, оставаясь аксиоматичным фоном всякой деятельности и всякого отношения. Это не конструкт, не комплекс, не программа личности – но во всем она универсальный элемент, так как удерживает, крепит, вяжет воедино разнообразные продукты нашего «Я».

      Мы говорим об идее целостности себя и мира. Подразумевая таковую целостность, мы как бы сохраняем открытость вовне (что соответствует нашему представлению об адекватности), т. е. готовы признать, что как в мире, так и в нас самих несомненно присутствуют элементы, связи и даже целые области, нами еще не познанные, не усвоенные, сущие «в себе».

      Прагматическое отношение к ним индивидуально: когнитивный энтузиазм в данном случае мало отличается от консервативной неприязни скептика, ибо каждый раз целостность торжествует – либо принимая в себя новое множество, либо отвергая раздражающее усложнение. Прежде и помимо всего нас интересует целокупность, единство и однородность, будь то в применении к картине вселенной или к переживанию собственной личности.

      По сути, мы всегда исходим из двух взаимно представленных друг другу образов (само слово «образ» уже содержит представление о некоей обрамленности, внутри которой для нас всегда заключено целое): Реальности, что для нас есть всеобщий и универсальный Объект, Целокупное «То», – и «Я» – во всем спектре, во всей распространенности объема внутри нас, начиная с трудно вычленяемого корня (Ichheit Якоба Бёме или Атман ведических риши) и заканчивая ряженным в гримасы обличьем, где вечно гуляют заботы и смятения, внутренний разлад и скука.

      И первое, и второе – res integra, и именно так предстают они перед нами в первичном и уже неустранимом переживании, сколь ни предавайся абстрактному анализу впоследствии, сколь ни рисуй схемы и механизмы.

      Конечно, чувство целостности должно было иметь начало еще во младенчестве, когда нерасчленимость восприятия в значительной мере определяла характер опыта. И если уж говорить о реализации идеи целокупности, то именно в первые годы жизни большинство из нас смогло значительно приблизиться к ней – хотя еще сама идея не рождалась, а царила безраздельная свобода чувствования.

      Из воспоминания об этой свободе сохранилась только беспрекословная уверенность в целом мире и целом себе. По мере роста мы хранили и храним ее на дне своего существа, питая иллюзию в целях самосохранения – ведь на самом деле ситуация давно изменилась, как ни трудно себе в этом признаться.

      За всю историю существования