Сталь. Андрей Юрьевич Васильев

зашагал размашистее, не обращая уже внимания на невольно сбитые грибы, не обращая внимания ни на что. Сейчас в душе его происходило что-то удивительное, в ней закипало какое-то варево, он даже перестал чувствовать голод, который уже несколько раз давал себя знать. Память окрылила его, забытая школьная история, которую вспомнил он мимоходом, укрепила его, придала ему силы, силы странной, действенной, даже агрессивной, ему вновь захотелось драться, видеть врага, победить его, победить с абсолютным превосходством. В следующую минуту воображение принялось подставлять под его победные кулаки, одного за другим, тех, с которыми он так или иначе сталкивался или собирался столкнуться, первым из которых оказался араб, хозяин гостиницы, вечно недовольный араб с отвратительной брезгливостью, приклеенной к темному, лошадиному лицу. Кулаки тут же пришли в движение, они были беспощадны, был беспощаден он, араб был повержен, у араба не было ни единого шанса. А дальше, дальше…

      – Стой! – Николай споткнулся, встал, поискал глазами, – тут я, – старик махнул рукой, Николай подошел. – Устал? Жрать хочешь?..

      – Нет. Не знаю…

      – Хочешь или не хочешь?

      – Хочу.

      – Привал, – старик сел, – скидавай мешок, – Николай повиновался, сбросив ношу, потянулся, хрустнув спиной, вздохнул. – Заблудился я, вот какое дело, – говоря это, старик смотрел в сторону.

      – Как то есть?..

      – Так. – Старик все смотрел и смотрел куда-то вбок.

      – И чо?..

      – Ничо. Не был я тут, никогда не был.

      – Ты ж говорил, что в тайге, как у себя дома…

      – Это когда было.

      – Когда это было?

      – Давно. – Старик сплюнул длинной вязкой вожжей.

      – Назад пойдем?

      – Не знаю.

      – Вперед?..

      – Не знаю я! – Старик крикнул скорее на себя, чем на Николая, и было видно, что он раздосадован, что сердит на самого себя, на свою глупую самоуверенность.

      – Ладно, – Николай примирительно взглянул на старика, – Иван… – старик обернулся, – давай поедим, пораскинем мозгами, глядишь, и выберемся. Не дожидаясь ответа, Николай открыл мешок, осадил, обнажив содержимое, – ну, что?..

      – Что?

      – Мясо или рыбу?

      – Рыбу. Все одно жевать не могу, хошь одно, хошь другое.

      Николай вынул язя, повертел.

      – Голову…

      – Что?

      – Голову оторви, непутевый, – Николай послушно оторвал рыбью голову, бросил, – а теперь пополам.

      – Как?..

      – Повдоль. Рви…

      – Как это?

      – Пальцами. Сунь внутрь!..

      Вложив большие пальцы в круглую пустоту рыбы, Николай вдохнул, потянул, еще – язь, сухо треснув, распался на две неровные половины.

      – На-ко…

      Старик взял меньшую половину, отщипнул раз, другой, остановился.

      – Не был я тута, отродясь не бывал!

      – Что ж, не был – теперь есть.

      – Оно так, а идти-то куда?..

      – Пойдем куда-нибудь, ты