Основы этнополитики. Александр Никитич Севастьянов

в объективности феномена расы. Ловко используют противоречия и путаницу, которые долгое время возникали (и возникают) в расологии, чей путь в истории науки еще слишком недолог, а новые открытия постоянно заставляют пересматривать еще вчера казавшиеся незыблемыми постулаты. В предыдущей главке пришлось рассеять недоразумения, внесенные – из лучших побуждений, разумеется – в обсуждаемый вопрос лингвистами. В приложении к книге дается настоящий бой так называемым конструктивистам – псевдоученым, полагающим, что раса есть выдумка, абстракция, лишенная признаков объективности. Однако до конца книги еще неблизко, поэтому некоторые доводы необходимо привести уже сейчас, чтобы развеять отдельные сомнения, если они появились по ходу изложения.

      Частым аргументом против наличия рас является тезис о том, что за десятки тысяч лет на Земли все перемешались со всеми, метисация зашла слишком далеко, поэтому-де никаких «чистых», однородных рас якобы не сохранилось и говорить не о чем. Но и этот тезис опровергается Балановскими. Они положительно утверждают:

      «Большие расы имеют глубокий генетический фундамент», который по данным молекулярной генетики, оказался «даже в два раза более обширным и глубоким, чем предполагалось по данным классической генетики. Т.о. можно констатировать, что изучение и классических, и ДНК маркеров в населении мира подтвердило основательность генетического фундамента рас»42.

      Вместе с тем, на первый взгляд, наличие значительного количества метисов и даже вторичных рас, возникших путем метисации с древнейших времен, может привести неспециалиста к идее исчезновения основных рас, их безнадежного «загрязнения», «порчи», утраты аутентичности. Следует разбить этот ложный тезис, выделив в нем два аспекта: однородность больших изначальных рас и проблему ядра и периферии.

      Однородность рас; ядро и периферия

      Вопрос об однородности рас (так же, как и вопрос об однородности этносов) требует разъяснения проблемы расового ядра и расовой периферии.

      Изменчивость живой природы и разнообразие пород всех видов живого поражает воображение. Особенно в тех случаях, когда к этой изменчивости сознательно и целенаправленно приложил руку человек. Разве не странно, что пекинес, такса и карликовый пинчер по своей собачьей сути есть то же самое, что кавказская овчарка, дог, колли или мастиф43? Или что вуалехвост, телескоп и золотая рыбка есть потомки простого карася?!

      Вместе с тем, разве мы можем сказать, что наличие периферии в виде, допустим, вуалехвоста, отрицает наличие ядра, каковым является карась? Ни в коем случае. Карась (carassius carassius) был и навсегда пребудет не только генетической основой и предком вуалехвоста и ему подобных, но и основным представителем семейства карасевых на планете – как в количественном отношении, так и в отношении набора классических карасевых свойств (маркеров).

      Выведение новых пород от старых, уже зарекомендовавших себя с той или иной стороны, – занятие древнее

42

Е. В. Балановская, О. П. Балановский. Указ. соч. – С. 41.

43

Чарльз Дарвин был когда-то настолько озадачен таким разнообразием, что взялся очень всерьез за этот феномен: «Рассмотрев домашних собак всего земного шара и тщательно собрав все, что о них известно, я пришел к заключению, что приручено было несколько диких видов Canidae и что их кровь, в некоторых случаях смешанная, течет в жилах наших домашних пород» (Дарвин Ч. Происхождение видов. – М.-Л., 1937. – С. 49).