Санклиты. Книга I. Елена Амеличева

калачиком, натянуть хрустящее от чистоты одеяло до носа и вновь провалиться в сон – единственное, что сейчас нужно.

      Второе пробуждение прошло более гладко. Глаза открылись легко. В комнате было светло. Боль в мышцах значительно уменьшилась. Подозреваю, что это благодаря капельнице – рядом с кроватью стояла железная тренога с пустым прозрачным пакетом, а на сгибе локтя был наклеен пластырь. Интересно, кто ее ставил? А вот и то, что вчера я не заметила – бежевый столик на гнутых ножках с фруктами и графином воды. Весьма кстати. Я осторожно села. Мышцы заворчали, но по сравнению с недавней болью это являлось скорее небольшим неудобством. Руки дрожали, но мне удалось налить воду в стакан. Я осушила его с таким же удовольствием, как ту бутылку, что получила от Горана после спасения. Голова закружилась, но должной заботы не получила, потому что моим вниманием завладели тяжелые шоколадные гардины – прямо напротив кровати. Окно!

      Я ожидала увидеть за шторами все, что угодно – горы, пляж, лес, марсианский пейзаж, но к такому оказалась не готова. Решетка. Кованая, ажурная, тонкая. Ре-шет-ка. За ней большой красивый ухоженный сад, ни капли меня не интересующий.

      Если это дом Горана, объясните кто-нибудь, кем может быть человек, у которого есть комната, полная женской одежды разных размеров и косметики на третьем – на минуточку – этаже с решеткой на окне?

      Что же это получается?

      Добро пожаловать в тюрьму?

      Глава 2

      Заноза

      Не знаю, что было в капельнице, но я опять проспала весь день. Несмотря даже на не очень веселые открытия последнего времени.

      Проснулась от того, что кто-то прикасался к моему лицу. Было приятно. В глазах двоилось, картинка плыла. Рядом сидел человек. Кажется, женщина. Короткие темные волосы.

      – Гуля? – спросонок предположила я.

      – Почти угадала, дочка. Нюргюль. Хочешь, зови Гулей.

      По-русски она говорила с явно выраженным акцентом. Похоже, в Турции русский язык знают все.

      – Кто вы? – хотелось приподняться, но тело, наполненное приятной истомой, отказалось.

      – Медсестра, ухаживаю за тобой. – теплые мягкие руки вновь заскользили по моему лицу.

      – Вот увидишь, после этого крема еще красивее станешь, дочка! Ни следа не останется! Уже и отек сошел, и ссадины зажили, и синячка почти не видно.

      – Где я?

      – В доме господина Горана.

      Спрашивать, почему дверь закрыта, полагаю, бесполезно.

      – Почему все плывет?

      – Это обезболивающее. Не тревожься, дочка, быстро пройдет. Сейчас на ручки твои новую повязку наложу, и пройдет. Не тошнит тебя?

      – Нет. Спасибо, Нюргюль.

      – Пожалуйста, моя хорошая. – женщина быстро перебинтовала ладони и положила руки мне на грудь. – Почти зажило все. Вот господин доктор сегодня придет, порадуется. Вчера дважды приходил, ты спала. Перепугала ведь ты нас, дочка!

      – Чем?

      – Господин