Домодедовские истории (сборник). Александр Торопцев

скажу тебе! – Сын лежал в кровати, и пока она на кухне мыла сапоги, он уснул.

      Когда он спал, она могла мыть полы, двигать стол и табуретки, открывать и закрывать двери шкафа, сын ничего не слушал, и это ей очень помогало в домашней работе.

      Утром он посмотрел на шаровидную картошку и напугал Ольгу:

      – Лунный какой-то сорт.

      – Почему?! – С ножа, с картошки, слетела в ведро пружинистая тонкая завитушка в три кольца.

      – Круглая, как луна с кратерами. На луне кратеры есть, нам учительница говорила.

      – Выдумщик ты у меня!

      После завтрака она отнесла лунную картошку в сарай, разложила ее на просушку, удивилась: «Что я испугалась, когда он „лунный сорт“ сказал? Ой, хватит об этом, трусиха несчастная. Надо еще пару раз сходить. Запас ухи не просит».

      Непутевая осень с неохотой уступила место зиме. А потом, уже в апреле, – на поселке солнце стояло яркое – русский человек, Юрий Гагарин, полетел в космос, в то самое небо, которое так напугало подмосковную женщину, оказавшуюся не вдруг и не случайно на ночном колхозном поле.

      Цыганочка жилпоселовская

      И вновь на поселок пришла осень. Дни – солнечные, мягкие, вечера – теплые, пахучие, воздух – сладкий, с дымком картофельной ботвы, ночи – полные снов и мечтаний.

      Ленька приезжал с работы, хлебал щи и выносил на улицу баян. У подъезда собирались пацаны и, скрестив руки на груди, слушали чарующие аккорды Ленькиной смелой игры. Любил он музыку страстно, и… будоражили Ленькины буги-буги, рок, танго и вальсы поселок, выгоняли взрослых и детей из кухонь и комнат и – как они танцевали!

      Танцевали они по-разному и в разное время. Взрослые, например, старались натанцеваться до заходы солнца, а дети дожидались сумерек и приставали:

      – Леха, ну сбацай чего-нибудь путевое.

      Ленька (безотказный он был человек) спокойно поправлял лямки тульского баяна, вздыхал, улыбался и разводил меха:

      Не ходите дети в школу,

      Пейте дети кока-колу!

      Подвывали пацаны, выделывая из себя папуасов «Новой Жилпоселии», а потом бросались в бесовство «Читанагуа чучи», зачумленно похрипывая:

      О, тяжкий труд!

      Полоть на поле кукурузу.

      После бесподобных пассажей «Читанагуа чучи» Ленька делал небольшую паузу, с чувством, толком, расстановкой раскуривал «Смерть альпиниста», а мальчишки чинно прохаживались по танцплощадке. Наконец бычок «Памира», щелкнутый музыкально-слесарным пальцем, выписывал длинную дугу, золотистой крапинкой обозначенную в густеющих сумерках, и медленно-медленно, в ритме убаюкивающего блюза начинался рок жилпоселовский. Почему жилпоселовский? Да мелодия была всем очень знакома давно, с пеленок. И слова. Слова-то уж точно были – свои!

      Колхозный сторож Иван Лукич

      В колхозе свистнул один кирпич.

      Пели мальчишки с такими понимающими улыбками, будто знали того самого Лукича, который:

      Построил домик и в нем живет,

      Не