Лавровый венок для смертника. Богдан Сушинский

дела. – Осознав всю бессмысленность подобного вопроса, Коллин неуместно хохотнул. – Все остальное берете на себя. Тем более что это ваш дружок, мисс Грей.

      – Вы – единственный человек на этом острове, который не рискует попасть в список ревнивцев, мистер Коллин.

      Когда они открыли дверь камеры, Эвард встретил их улыбкой. Он сидел за столом и писал. В эти минуты рассказ, наконец, «пошел», и он уже описывал, как, договорившись с начальником тюрьмы, его герой попадает в камеру смертников, чтобы затем написать рассказ и представить его на конкурс.

      – Как дела, мистер Шеффилд? – заучено, как начинающий артист – «кушать подано», пробубнил Коллин.

      – Мне придется арендовать этот «люкс» месяца на три.

      – Не придется, – сухо отрубил заместитель начальника тюрьмы.

      – Что это вы так категорично? – насторожился «заключенный».

      – Официально.

      – Ах, да, вы же – при исполнении…

      – Как вам здесь творится, Грюн? – вмешалась Эллин, доставая из сумочки недопитую бутылку коньяку и два бокала.

      – Завтра я его закончу, мой адвокат, – поцеловал ее Эвард в подставленные губы. – Всю прошедшую ночь и сегодня до полудня меня почему-то одолевали сон и странная анемия, словно после двойной дозы снотворного.

      – Это от перемены места и условий, – поспешно заверила Эллин. – Рассказ ты закончишь еще сегодня. Кстати, каким тебе видится конец?

      – Не знаю, как ты его воспримешь, но моего героя по ошибке казнят на электрическом стуле. Оказалось, что его попросту обманули, подставили, вместо приговоренного к казни, и палач, не ведая об этом «подлоге»…

      – Стоп-стоп! – остановила его Эллин, чтобы как-то скрыть свое волнение. – По-моему, тебя повело. Не кажется? Конец, конечно, эффектный, но, если ты и в самом деле приведешь к нему свой рассказ, рискуешь стать посмешищем. Сразу видно, что ты плохо знаком с процедурой казни. Я права, мистер Коллин?

      – Он вообще не знаком с ней, – роботоподобно подтвердил заместитель начальника тюрьмы, оставаясь в коридоре. – Еще только предстоит.

      – Когда я объясню ее в деталях, Грюн, ты все поймешь. Как поймешь и то, что одна неверная деталь способна перечеркнуть правдивость всего произведения. С чем ты не согласен?

      – В таком случае, тебе придется подсказать более удачную концовку.

      – Переоцениваете мои скромные возможности, мистер Шеффилд. – «Вспомнив» фамилию «приговоренного», она сразу же перешла на официальный тон.

      – Уверен, что тот, настоящий, Шеффилд, даже недооценивал их. В этом его трагедия.

      – Трагедия его как раз в чем-то совершенно ином. Однако сейчас не время обсуждать такие нюансы.

      – А жаль.

      – И не упоминайте больше о «настоящем Шеффилде». «Настоящий Шеффилд» – это вы. Таковы правила игры, которую сами же вы и затеяли. – Лицо Эллин стало суровым и непроницаемым, как прекрасная, но лишенная каких-либо «живых» черт маска. И Грюн Эвард понял, что возражать, а тем более – сводить все к шутке, слишком рискованно.

      – Теперь я уже не уверен, что затеял