Владыка Ледяного Сада. Конец пути. Ярослав Гжендович

сумеешь повторить этот номер где-то через минуту? Хотя бы ненадолго?

      – Нужно подготовиться. Попытаюсь. Но на более короткое время. Я и так жду эпических мигреней, тремора и потери сознания.

      – Подзаведи меня чем-то на пару часов. Будем убегать. Я должен оставаться в сознании. Могу регенерировать только на драккаре.

      – Ты себя прикончишь, Вуко…

      – Такая работа, pimppi. Такая работа. Останови фильм, когда я скажу «стоп!». Мне нужно снова ложиться на воздух?

      – Не нужно. Попытаюсь. Теперь приготовься, я запускаю реальность. Будет больно.

      Это было как удар в лицо.

      Доской.

      Как если бы кто-то вылил ему на голову ведро ледяного холода, боли, криков и вони. Скандирование Людей Воронов прошибало, словно ритмичные удары по затылку.

      Воздух, распертый его телом, щелкнул со звуком раскрывающегося парашюта и свалил людей разведчика, но Драккайнен уже стоял на площадке, хотя миг назад летел к ним в неминуемо опасном падении.

      Скандирование стихло.

      Вуко хлопнул в ладони в остолбеневшей тишине и развел руки.

      – Ап! Аррэтэ! Вуаля! Не пытайтесь повторить это в домашних условиях!

      Н’Деле стоял, склонившись, в шаге, со все еще поднятыми руками и настолько же растерянный, как и остальные.

      Вуко подскочил к своим, поднимающимся с земли, схватил одной рукой за куртку на груди Филара, другой – Грюнальди, повис на миг, как боксер, притянув их к себе.

      – Поняли приказ?!

      Оба тряхнули головами и моргнули, словно едва-едва пробудившись.

      – Поняли… – пробормотал Филар.

      – Что оно такое, «хубудубу»? – спросил Грюнальди.

      – Неважно. За работу!

      Отпустил их и, покачиваясь, вернулся на площадь. Музыканты снова подхватили ритм, а невыносимый кебириец снова принялся подпрыгивать и хлопать.

      – Должно быть, любимый приемчик… – вздохнул Драккайнен и поднял руки. Уклонился от высокого пинка, перескочил пинок низкий, а потом вопросительно мотнул головой, одновременно раздумывая, сумеет ли гуманоид с другого конца галактики понять без слов только выражение лица. Когда Н’Деле легонько кивнул, пришел к выводу, что таки сумеет. Похоже, эволюционная конвергенция дотягивалась глубже, чем к азиатам или болгарам.

      Он заблокировал высокий, акробатический пинок, развернувший его вокруг оси, после чего ответил лоу-киком в бедро и внезапно ударил Н’Деле правым хуком в основание челюсти. В этот удар он вложил всю свою усталость и фрустрацию.

      Кебириец отскочил с сонным выражением удивления на лице, сделал несколько шажков, достойных лунатика, колени под ним вдруг подломились, и он свалился, словно башня. Выглядело все так естественно, что тяжело дышащий Вуко не сумел оценить, правда ли он оглушил противника, или же все было хорошо сыграно.

      Воцарилось мрачное молчание, музыканты некоторое время продолжали играть, но все медленнее и неувереннее, пока не поклонились и не принялись