Снег на экваторе. Андрей Поляков

вынужден платить, иначе они меня вмиг разорят, – ответил на мой вопрос один из водителей.

      О том, что ожидает несогласных, он знал не понаслышке. У автобуса его коллеги спустили шины, у другого – поцарапали бока, у третьего – выбили фары и лобовое стекло. Если предупредительные меры не действовали, нгвангвази не подпускали к проштрафившимся водителям пассажиров. А если и это не срабатывало, непокорных после работы поджидали у ворот дома и избивали.

      Перед лицом общей угрозы водители объединились и отказались выходить на трассу. Чтобы всесильные кондукторы не пронюхали о готовящейся акции, решение принималось в обстановке строжайшей конспирации, поэтому застало врасплох не только их, но и ни в чем не повинных пассажиров. Разъяренные нгвангвази по привычке попробовали было намять строптивцам бока и, если бы не профессионально экипированные спецподразделения полиции, наверняка бы преуспели.

      После слезоточивого газа ребята поутихли, но ненадолго.

      – А что еще остается? – откровенно заявил мне коренастый крепыш по кличке Чемпион. – В школу возвращаться поздно, да и потом, работу даже с хорошим образованием не очень-то найдешь. А тут – какое-никакое развлечение и плюс, конечно, заработок. Хватает и на пиво с девочками, и на братьев с сестрами. Пусть хоть они выучатся приличной профессии.

      С заходом солнца центр окончательно вымирал. У дверей контор на Кайро-роуд оставались только одетые в униформу сотрудники охранных агентств. Редкие машины проносились, почти не обращая внимания на продолжавшие исправно мигать светофоры. В семь вечера единственная государственная программа телевидения начинала главную получасовую программу новостей. Перед зрителями представала шеренга высокопоставленных говорящих голов, зачитывавших по бумажкам речи и заявления. Еще через час-другой город отходил ко сну, а к 22–23 прекращалось и телевещание. Зачем зря жечь электричество?

      Некоторые были склонны объяснять пуританские нравы замбийской столицы климатическими особенностями. Действительно, высокогорье вкупе с африканским солнцем способствовало приходу ранних снов. Но, думается, главная причина заключалась в деревенских традициях. До провозглашения Абуджи столицей Нигерии, а Ямусукру – столицей Кот-д’Ивуара, главный город Замбии считался на континенте одним из самых юных. Долгое время Лусака оставалась небольшой железнодорожной станцией, окруженной фермами. Даже на центральной Кайро-роуд, вытянувшейся к небу после независимости, остались несколько старых одноэтажных строений с характерными крышами, привнесенными в Южную Африку переселенцами из Голландии. Когда-то из таких домов состоял весь город, точнее – поселок. О тех временах напоминают районы Эммансдейл и Макени, унаследовавшие названия от стоявших на их месте ферм.

      Сам город именуется по названию крааля[2] мелкого вождя племени лендже, входящего в группу племен тонга. Первый белый поставил там палатку в 1902 году, и вплоть до окончания Первой мировой

2

Крааль – поселение своеобразной планировки у скотоводческих народов Южной и Восточной Африки. – Прим. ред.