Последний рассвет. Мария Хохлова

Аделия, озадаченно бродила по коридорам замка, она всегда сильно переживала, за каждую подобную выходку отца, и ей было нестерпимо обидно, что исправляться он не спешит. Уже вторые сутки, никак не удавалось ей заснуть, истощённая томлениями о происходящем, она изводила себя, прекрасно понимая, что всё это, больше чем бессмысленно и напрасно. Спускаясь по парадной лестнице, она несколько раз останавливалась на длительный промежуток времени, обдумывая всё наперёд, каждый шаг, приближающий её к отцовским апартаментам. Было действительно страшно, сердце выбивало барабанную дробь, нет, становилось жутко от мысли, что слова не найдут себе применения, и предательски замрут на губах. Пройдя обширную гостиную, несколько бесполезных и просторных залов, остановилась в стенах картинной галереи, насчитывающей, десятки сотен всевозможных полотен – портретов и эскизов. Жизнь замерла в этих трагикомических лицах, навечно, навсегда, витая в воздухе тёплым дыханьем. Напитав себя положительной энергетикой, и крепкой уверенностью, проскользнула мимо лоджии, дверь которой была открыта, и ночной, прохладный ветер, неприятным свистом пел в распахнутых объятьях, каменного дьявола, искусной ручной работы. Аделия вздрогнула, увидев бесцельно бьющуюся о белоснежные, резные стены, чёрную летучую мышь, контрасты играли в воображении, фантазии дорисовывали жуткие картины, и, ускорив шаг, она поспешила дальше.

      – Не меня ли пришла навестить? – раздался знакомый грубый голос, пронзая насквозь тишину и мрак полупустого помещения.

      Аделия повторно вздрогнула, всматриваясь, в приближающийся к ней силуэт. Слегка покачиваясь, напротив неё остановился бледный, с лёгкой синевой под глазами, граф Монтескьери. Как он был жалок и мерзок, с какой силой, разило от него немалым выпитым, испарилось, то величие и могущество, в каждой черте его строго, выточенного, словно из камня лица, тот великий граф умер, осталось лишь обкраденное пороком существо, сломанное и безжизненное. Его длинные пепельные волосы были растрёпаны, пронзительные, светло-зелёные глаза так же, как и прежде, искрили кошачьим блеском, источая болезненное равнодушие. Он ехидно поморщил свой высокий лоб и, изобразив иронию на тонких губах, повторно спросил:

      – А-а-а что будет угодно Вам, юная мисс?

      Граф опёрся рукой о стену, и медленно поплёлся обратно, в свой тихий мирок, иногда разбавляемый шумом и суетой.

      –Пойдём, что мы как не родные – он, приложив не малое усилие, отворил тяжёлую дверь, та с трудом поддалась, чиркнув о горлышко бутылки глядевшее из кармана. Раздался звон разбитого вдребезги стекла, затем недовольный рёв – Чертовская сила, что бы тебя… – продублировав свою усмешку, он аккуратно перешагнул осколки и разлитое вино, кивая Аделии, что бы она следовала за ним.

      – Я внимательно слушаю тебя – воскликнул он, садясь в кресло – чем могу быть угоден, в столь поздний час?

      Аделия потупившись, опустила глаза, её ожидания не обманули, слова растаяли на губах,