Ж. замечательных людей. Эльвира Валерьевна Барякина

памяти жертв Холокоста.

      Я уже пару лет уговариваю его помочь продать мои книги в Голливуд. Не хочет.

      – Исторические драмы с претензиями сейчас неликвидны, – каждый раз отмахивается он.

      Я деликатно напоминаю о «Храбром сердце» и «Титанике», но Кевина не переубедить.

      – Ты бы ещё «Унесённых ветром» вспомнила. Такое кино больше не снимают.

      Киношный и книжный бизнесы очень похожи. Никто не знает, что выберет публика в очередной раз. Как генералы всё время готовятся к прошедшей войне, так и продюсеры с издателями ориентируются на прошлогодние бестселлеры. Выбился «Код да Винчи» – все кинулись печатать книги про древние тайны. Прогремел «Властелин колец» – вот вам целая куча фильмов про мечи и драконов.

      Все боятся рисковать: только в издательском деле ставка идёт на тысячи, а в кино – на миллионы долларов. Но старого правила – кто не рискует, тот не пьёт шампанского – никто не отменял, и главный приз всегда срывает «тёмная лошадка» – из-за своей непохожести на других.

      Я расспрашиваю Кевина, как у него дела. Несколько секунд он думает, сказать мне или не сказать. Но желание похвастаться побеждает.

      – Я создал великий фильм! Он даже тебе понравится – там есть любовь и история.

      – Так народ не поймёт! – удивляюсь я.

      – Поймёт. Это же комикс!

      Он ещё в позапрошлом году нашёл у мамы на чердаке подшивку комиксов про древних греков. Сердце забилось: вот оно!

      Никто из знакомых продюсеров не пожелал браться за проект – слишком дорого, и Кевину самому пришлось бегать по кинокомпаниям. В его папке лежал не сценарий (как обычно), а подробный маркетинговый план: как он прорекламирует фильм, как срубит деньги на продакт-плейсменте, как запустит в производство игрушки, майки и компьютерные «мочилки».

      План впечатлил, денег дали.

      Подготовка к съёмкам затянулась на целый год. Я несколько раз ходила на съёмочную площадку. Вместо задника – зеленый экран. Декораций минимум – только то, что под ногами: камни, поле с травой. Смешно и странно было видеть накрашенных мужиков, бегущих по помосту, – копья наперевес, рты разинуты. Мимо них по рельсу ехала камера; огромный вентилятор изображал ветер – происходила историческая битва.

      Ещё несколько месяцев Кевин проторчал в студии, где из отснятого материала делали зрелище. На стенах – раскадровки, на столах – гипсовые модели храмов и гор. Дядьки в гавайских рубашках сидели перед компьютерами и приставляли дорогу к домам, пар ко ртам и луну к небу.

      «Шедевр!» – сказали зрители на предварительном просмотре.

      «Блокбастер!» – сказало студийное начальство.

      Кевин берёт меня за руку.

      – Ты придёшь ко мне на премьеру?

      Я пококетничала для проформы: сказала, что попробую вырваться…

      Почему-то хочется, чтобы фильм оказался говном. То ли мне завидно, то ли старая рана ещё не зажила.

      10. Китайский домработник Жао

      Лёля, сестра, спрашивает: