Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 3. Том II. Борис Алексин

Однако договорились, что все деньги будут выплачены при выезде хозяйки квартиры.

      После этого Борис, сопровождаемый Груней, зашел в квартиру хозяина. Когда она рассказала о том, что нашла вместо себя жильца, согласного занимать квартиру на тех же условиях, как и они, уплачивая за жилье вперед, Давыдыч (так обычно звали хозяина), посмотрев на обоих безразличными глазами, только кивнул согласно головой, так и не сказав ничего в ответ.

      Груня показала Борису двор, свою грядку, на которой уже краснели помидоры и лежали огурцы, сарайчик с небольшим запасом дров и познакомила его с соседями по дому.

      Из них дома была только хозяйка, еще моложавая и довольно красивая женщина лет 38, которую окружало трое ребятишек, один из них держался за ее юбку. Женщина чем-то очень напомнила Борису его Новонежинскую хозяйку, бывшую украинкой. Фамилия этих соседей – Нечитайло, тоже указывала на украинское происхождение.

      Соседка очень приветливо поздоровалась с Борисом и, узнав, что он женат и уже имеет дочурку, заявила:

      – Ну, от и добре, буде с кем моим хлопцам играть. Веселее будет во дворе. Привозьте их скорейше, пока шелковица не отошла.

      А во дворе, у самых окон квартиры, облюбованной Борисом, действительно росло высокое дерево, ветви которого были густо усыпаны темными, по строению немого похожие на малину, ягодами. Такие же валялись под ней. А у ребятишек Нечитайло, впрочем, как и Груниной дочки, все мордашки были перепачканы чем-то лилово-красным. Это, как впоследствии узнал Борис, был сок шелковицы.

      Покончив таким образом с жилищными делами, Борис уже был готов к тому, чтобы отправиться за семьей. Правда, надо было бы еще разделаться с той комнатой, т. е. забрать у хозяйки 5 рублей задатка и, главное, свою кожаную куртку, которую он, как мы знаем, повесил в предполагавшемся жилье. Но хозяйка этой комнаты произвела на него такое отталкивающее впечатление, что он очень не хотел с нею встречаться. Он отложил завершение этого дела на будущее время. Этому способствовало и то, что он вдруг почувствовал себя плохо. Неприятные ощущения появились утром при посещении им туалета. Как ни плохо Борис разбирался в медицине, но, припоминая то, что он когда-то вычитал в книжках Янины Владимировны Стасевич, он понял, что заболел «нехорошей» болезнью. Что на него свалилось новое несчастье. Его «приключение» было справедливо наказано.

      Ужас его при предположении об опасности заболевания был так велик, что будь у него в этот момент какое-нибудь оружие, вряд ли бы наш рассказ имел дальнейшее продолжение.

      На работу он явился с опозданием более чем на два часа и с таким мрачным и убитым видом, что Романовский сразу обратил на него внимание.

      Зная от приятелей Алешкина о том, какую ночь они все провели несколько дней тому назад, Романовский очень быстро разгадал причину упадочного настроения Бориса. Он попытался успокоить молодого человека и даже сообщил, что в юности он сам переболел подобной болезнью, и что это пустяки, от которых не стоит расстраиваться. Однако