Охота на оборотня. Морвейн Ветер

в конце концов, вообще всё хорошо! Было, пока я не встретила его…

      А если вспомнить про его странную профессию, не менее странные знания и про то, что он ничего не хочет рассказывать мне о себе…

      Я вздохнула и, поднявшись на ноги, поплелась на кухню делать чай. Однако мысли о Денисе и о таинственном знаке, связавшем нас, не покидали меня.

      Что, если попытаться с ним поговорить?

      Ну да, ну да… Кажется, только этим я занималась сегодня весь вечер. И не сказать, чтобы мне много удалось узнать.

      Мысли о том, чтобы обратиться к Руслану, я теперь уже решительно отмела. Никакого отношения к моим внутренним семейным делам он не имел. Разве что спросить у него, правда ли существуют эти метки… Но он только посмеётся надо мной, а я-то их видела сама.

      Так и не доделав чай, я плеснула в пустую чашку холодной воды и залпом выпила до дна. А потом прошествовала в комнату, чтобы раздеться и опуститься в одиночестве на диван, где только что лежал Денис. Сон не шёл. Мне всё время чудилось, что он по-прежнему здесь. Но идти мириться я не хотела и не могла.

      Мне снилось в ту ночь, как плясало пламя костра. Девичьи юбки плескались на ветру. Руки же девушек были сцеплены вместе – они вели хоровод.

      Я одна стояла в тени. Никогда не любила такого веселья – и веселье обходило меня стороной.

      Не могу определить, сколько мне было лет, но я чувствовала себя молодой. Стояла, разглядывая браслеты под своими белыми рукавами. Тяжёлые подвески свисали на мои виски, не давая шевельнуть головой.

      Я была одна – и оттого, что даже здесь, во сне, я остаюсь такой же одинокой, как наяву, сердце сжимала тоска.

      Арфы и барабаны наполняли звоном тёплый летний воздух. Ароматы трав, сгоравших в костре, пьянили не хуже вина.

      Чарка с мёдом переходила из рук в руки, но никто не думал передавать её мне.

      Пляски подходили к концу, и откуда-то из людской толпы донесся печальный напев, резанувший по сердцу не хуже ножа.

      Песенник вёл сказ о мире за стенами наших городов – о мире, полном людей, куда не ступала волчья нога. Я знала, что все его слова ложь – люди не несут зла для нас. Люди живут среди нас. Я никогда не боялась людей и не верила, что те пойдут однажды на наш народ войной.

      Но песня полнилась грустью, и грусть эта вторила моей собственной тоске.

      – Почему ты одна? – голос прозвучал так близко, что я вздрогнула и отпрянула прочь.

      У мужчины, выросшего из ниоткуда передо мной, были серые глаза. Спокойные, как осеннее небо. Слабо мерцавшие в свете костра серебром.

      – Я не люблю, когда чужие руки касаются меня.

      – Врёшь, – мужчина поймал мою ладонь и поднёс к лицу, касаясь губами.

      Я вздрогнула. Поцелуй обжигал. И сам мужчина вызывал странное чувство родства, как будто я была предназначена для него, а он – для меня.

      – Ты ждёшь меня, – в унисон моим мыслям произнёс он. И я, сама того не ожидая, выдохнула:

      – Да…

      Печальные звуки песни стихли, и снова