Яркие пятна солнца. Юрий Сергеевич Аракчеев

неожиданно переходя на повелительный тон:

      – Уйти вы всегда успеете! Подождите же.

      И слегка тронул ее руку.

      Какое он имел право так грубо разговаривать с ней? И все же она замедлила шаг. Она улыбалась.

      – Ну так как же? Вы не хотите? – сказал он все так же резко, не в силах остановиться.

      По-прежнему улыбаясь, она опять глянула на него. И вдруг подняла руку на уровень груди и протянула сложенную лодочкой ладонь.

      Он ошарашенно смотрел на нее, решив, что таким образом она прощается с ним, желая, чтобы он оставил ее в покое, машинально протянул свою руку и вдруг услышал, что она произносит имя. Женское имя. Только через несколько мгновений, уже пожав тонкую ее кисть, он понял, что это не прощание, что это наоборот. И назвался сам. «Ей лет 18, не больше!» – подумал, испытывая угрызения совести и радость одновременно.

      – Ну, так когда же мы встретимся? – спросил теперь уже мягче, опомнившись. – Сегодня? Завтра?

      Она пожала плечами.

      – Завтра я уезжаю.

      – Как? Куда?

      – Домой. Я не в Москве живу. Из другого города приехала.

      С чуть лукавой улыбкой она посмотрела на него сбоку.

      – Завтра? Боже мой, завтра… Из другого города… Так вот почему вы такая…

      У него был несчастный вид, и она засмеялась.

      – Какая?

      – Не… Незадерганная, что ли. Естественная.

      Она промолчала, по-видимому, осмысливая, а он почему-то подумал, что вот она никогда не стала бы его ревновать впустую. И он не стал бы!

      Через пять минут они сидели в сквере на площади. Словно по инерции он пытался говорить, чтобы развлечь ее, но получалось плохо. Она терпеливо сидела рядом и улыбалась рассеянно.

      – Если хочешь, то прямо сейчас, – сказала она вдруг, первая переходя на «ты».

      – Что сейчас? – опешил он.

      – Пойдем куда-нибудь. До вечера я свободна.

      Она смотрела на него опять запросто. Даже как будто бы и не волнуясь! «Что это может означать?» – мучаясь, соображал он.

      – До вечера? А что вечером? – спросил машинально.

      – Вечером я иду в театр. С братом.

      Только тут он впервые посмотрел на нее внимательно, отстраненно, впервые пытаясь разглядеть. Сколько ей все-таки? Восемнадцать? Двадцать? Мельком отметил, что у нее очень хорошенькое лицо, милый задорный профиль, чуть вздернутый носик. Загорелые колени… Какое-то беспокойство возникло. Он вспомнил, что его ждет сестра. Да-да, сестра, верно. Времени, правда, мало прошло. Автоматически глянул на часы, успел мельком удивиться – действительно, как мало!

      – Хорошо, – сказал он. – Хочешь, поедем на лодке?

      – Хочу, – ответила она живо.

      Сидели на лавочках невдалеке и двигались мимо какие-то фигуры. Какие-то голоса… Ладони и спина ощущали жар нагретой солнцем скамейки. Лодка, качающаяся лодка на теплых волнах…

      – Только съездим предупредим сестру, она меня ждет. Хорошо?

      Дружно встали,