Исповедь чародейки. Морвейн Ветер

руки танцовщицы. Волосы у неё были чёрными, как и в моём видении, зато бёдра гораздо круче.

      Я всё же не торопилась убирать отражение и некоторое время задумчиво наблюдала за их беседой. Мне было интересно, не скажет ли Бриана что-нибудь обо мне – я тогда ещё не была уверена до конца, что моё заклятие достаточно сильно.

      Однако разговор шёл о другом.

      – Наш господин Физэн вряд ли останется на Острове Лазурных Волн на зиму, – говорила Оливия.

      – Да, – Бриана с улыбкой наблюдала за ней из-под приспущенных ресниц. – И, конечно же, в Кахиллу наш хозяин Т`Элинн, пусть славится имя его, возьмёт с собой не всех.

      Вот так я узнала настоящее имя Ворона – Физэн Т`Элинн. Оливии в знак особой милости и того, что она вхожа в его спальню, разрешалось произносить имя. Все остальные имели право только на употребление фамилии своего хозяина.

      – Я думаю, хорошо, если двух или трёх, – продолжала Оливия.

      – Но тебе-то нечего опасаться, Оливия, ты нынче в большой милости у него.

      Оливия нахмурилась.

      – В доме Ворона в последнее время много новых… имён.

      Я замерла, предчувствуя, что сейчас речь зайдёт обо мне, и отчасти оказалась права.

      – Ты имеешь в виду Гвендолин? – спросила моя дорогая верная Бриана.

      Оливия только махнула рукой.

      – Не смейся надо мной. Понятия не имею, как она вообще попала сюда.

      Я ожидала, что сейчас речь зайдёт о колдовстве – и снова не ошиблась.

      Бриана открыла рот, чтобы что-то сказать… и тут же закашлялась. Как ни старалась она выдавить хоть слово, но справиться с заклятьем не могла.

      Я улыбнулась, ощутив торжество. Оказалось, что ладить с людьми так легко. Они могут сколько угодно ненавидеть и бояться нас… Но сопротивляться не смогут никогда.

      – За последнюю неделю господин ни разу не вызвал меня, – сказала с грустью Оливия.

      – Тогда кто же танцует для него?

      Наконец Бриана повела себя так, как и должна бы была.

      – Не знаю… – растерянно произнесла Оливия, – это меня и беспокоит.

      Они говорили ещё о чём-то, но больше ничего полезного никто из них так и не сказал.

      Подобрать подход к Миане оказалось заметно тяжелей.

      Эта черноволосая красавица была одной из самых первых наложниц господина нашего, Физэна Т`Элинна. Была она старше его на добрый десяток лет, но, судя по всему, оказалась первой, кто научил его утехам любви.

      Миана в доме Ворона занимала особое положение – такое, какое могла бы занимать мать султана, живи мы несколько южней.

      Если кому-то из наложниц требовалось что-либо попросить у неё – та отправлялась к ней.

      Если кто-либо из наложниц попадал в немилость Мианы – в кратчайшие сроки та покидала дом.

      К моему удивлению, желающих оказаться за стенами дома Ворона было крайне мало – если не сказать, не было вообще. Не так уж много я общалась с живущими здесь,