Пепел Аар'Дайна. Часть II: Мосты. Александра Искварина

на ветру листья. Промокшая от холодного пота рубашка неприятно прилипла к спине, а влажные волосы – к шее и лбу. Кимри закрыла руками залитое потом лицо и нервно всхлипнула, но по-настоящему расплакаться так и не получилось.

      Опомнившись, она зажгла свечу, переоделась и села к столу; открыла дневник, но так и не смогла записать ни строчки.

      За окном ещё совсем темно. Все спят. А ей после привидевшегося кошмара даже подходить к постели тошно. И в маленькой комнатушке тесно и душно. Кимри задула свечу, тихо раздвинула створки ширмы, на цыпочках выбралась из спальни, нерешительно постояв на площадке, спустилась по лестнице вниз и вышла на двор. Ночной воздух приятно освежил. Головокружительно пахло сиренью. Какая-то птаха в саду заливисто распевала весеннюю песнь.

      Кимриналь прошла мимо тренировочных площадок и, выйдя за ворота, привычно свернула к лестнице на раскопки. Над озером всходил, угрюмо лиловея, Ото19. Кимри поднялась на площадку у входа, остановилась, глядя на мрачную луну, и не заметила тёмного силуэта, почти слившегося со стеной. Раздавшийся вдруг прямо над головой голос заставил кэриминку откровенно шарахнуться, стукнувшись боком о перила.

      – Вы-то что здесь делаете?

      Тень отделилась от стены, превращаясь в знакомую фигуру хашина, закутанную в тонкий тёмный плащ. Кимри не нашлась, что ответить, и только в неожиданном ознобе нервно дёрнула плечами. Хотела, было, извиниться, да вовремя вспомнила, что его это раздражает.

      – Мне… приснилось… – попыталась она ответить, но тут же поняла, что не может и не хочет облекать в слова то, что увидела, и смолкла, снова содрогнувшись.

      Малларен перевёл взгляд с ученицы обратно на восходящего, понемногу светлеющего Отца. Потом резко отвёл в сторону руку, откидывая полу плаща, и позвал с угрюмой заботой:

      – Подите сюда…

      Кимри, не успев задуматься, покорно шагнула к нему. Хашин обнял кэриминку, окутав плащом. С полминуты она стояла, притиснув руки к груди, ошеломлённая и растерянная, боясь пошевелиться. А потом весь ужас пережитого дикого сна вдруг нахлынул на неё с новой силой. И как же оказалось хорошо, что он настиг её не в одиночестве! Кимри всхлипнула, неловко прижалась к горячему боку хаймина, обхватила его руками и беззвучно заплакала. Усталость, отчаяние, острая жалость к себе охватили её. Зачем на неё свалилось всё это? Странное, необъяснимое, страшное. Все эти кошмарные истории про Гнев Баарота, это горе и ужас, эти дикие сны…

      Малларен молча обнимал её. А когда Кимри, выплакавшись, притихла, вдруг сказал:

      – Спасибо.

      Она, всё ещё не расцепив рук, пробормотала смущённо:

      – За что?

      – За то, что нашли в себе силы перестать бояться меня.

      Кимриналь удивлённо подняла голову, снизу вверх вглядываясь в его лицо, но привычка скрывать эмоции всё ещё не изменила хашину, разве что губы едва заметно нервно кривились.

      – Я вполне сознаю, какое впечатление произвожу на окружающих, – продолжил он. – И по большей части меня это устраивает. Но…

      Малларен вдруг посмотрел прямо ей в лицо и – улыбнулся.

19

Ото – одна из трёх лун мира Оодай, самая крупная, лиловая – Отец.