Нелюбимые. Надежда Лавринович

Марыля. Спасибо не закружила, не погубила, в лесу том не оставила. Бывали случаи, исчезали просители бесследно, словно растворялись в лесу.

      Пробовала Бранислава побеседовать с зятем, да ничего не добилась. Мямля и тряпка. Говорила и с Машенькой, да та не слушала. А между тем ситуация потихоньку обострялась.

      – Выпьем, мать? – спросила Мария, когда Бранислава, приехав навестить дочь, выгружала на стол гостинцы.

      – А не хватит тебе? – отбирая у Мани бутылку, отрезала Бранислава.

      – Скучно с тобой! – махнула рукой Маня.

      – Поиграешь со мной в карты, ба? – с аппетитом жуя кусок сала, засоленный Браниславой, спросил Арсюша.

      – Щас, миленький, разберу тут, и пойдем, поиграем. Конечно, конечно, поиграем.

      Маня скривилась и покинула кухню. Искренняя привязанность матери к Арсению, раздражала ее.

      – Что, ма, не помнишь, как отговаривала меня с Аркашкой связываться?

      – Отчего ж не помню?! Все я отлично помню, не пойму только, к чему это?

      – А к тому, что Сенька в него весь, то же семя, бесовское, как ты говорила. А чего ж ты любишь его больше, чем меня?

      Бранислава дочь не понимала, и всякий раз пыталась до нее достучаться. Читала ей лекции о «сердце материнском», о том, что ребеночек для женщины и отрада, и надежда, и помощь. Маня зевала, отмахивалась или злобно шипела, в зависимости от того, в каком настроении пребывала. Уезжая, Бранислава волновалась за внука, но поделать ничего не могла. Марии казалось, что ничего страшного не происходит, что Бранислава преувеличивает и нагнетает, но с каждым днем она все меньше себя контролировала. Незаметно, по чуть-чуть, но жизнь неотвратимо менялась. Постепенно Мария запустила дом, перестала готовить, следить за собой.

      Бездна, о которой предупреждала ее Бранислава, неумолимо приближалась.

      Арсения Мария обижала постоянно, границ не чувствуя, не умея остановиться.

      – Пшел, щенок! Не путайся под ногами! Без тебя, паскуда, тошно! Не видишь что ли, мамочка без настроения!

      Арсений привык, отгородился, не реагировал. Он прилежно учился, ставил перед собой цели и успешно достигал их без чьей-либо помощи. Захар давно уже самоустранился и перестал даже спрашивать как дела в школе? Мария же, глядя на сына, видела перед собой Аркадия и стремилась отомстить, растоптать, унизить. Случалось, что будучи сильно в подпитии, Мария теряла чувство реальности и путала прошлое с настоящим. Тогда она наседала на Сеню, пыталась выяснять отношения, а потом кидалась ему в ноги, обнимала крепко и просила простить:

      – Ты только не уходи! Будь со мной! – рыдала она.

      Бранислава, оказавшись невольной свидетельницей одной из подобных сцен, страдала, хваталась за сердце, плакала, умоляла:

      – Манечка, золотко, это ведь кровиночка твоя… пожалей ты его, ради Бога! Смотри, как тянется к тебе мальчонка-то… Не бери ты грех на душу, не калечь ты ребенка.

      Бабушка была единственным живым существом на земле, кто искренне и безоговорочно любил